Диверсант. Дилогия
Шрифт:
– Постараюсь.
– Только никому не говори.
– Могила!
– Как‑то уж очень мрачно клянёшься!
Мыкола ушёл к себе домой, а Александр направился к тому месту, где находилась пушка. Внешне он её уже осмотрел, теперь надо проверить – все ли механизмы работают. Вот будет прокол, если они перетащат её в перелесок, к аэродрому, а она неисправной окажется?
Саша открыл и закрыл затвор, нажал на спуск. Сухо щёлкнул боёк. Он ещё раз открыл затвор, осмотрел ствол. Пыльноват, но для нескольких выстрелов сгодится. Отцепил сошники от передка.
До прихода Михася ещё было время, и Александр прилёг отдохнуть – предстояла бессонная ночь. Спал он крепко, но, как только Мыкола приблизился, сразу проснулся.
Мыкола был не один – с Михасем. Мужчины поздоровались, и Александр сразу задал главный на сегодняшний день вопрос:– Как можно перетащить пушку через рельсы? Нет ли поблизости переезда?
– Есть переезд, но на нём пост немецкий круглосуточно.
– Тогда отпадает. Наша задача на сегодня – перенести к аэродрому по ящику снарядов и спрятать их там поблизости. А завтра – доставить пушку.
– О! Сподобимся ли? Это не ящик.
– Должны!
Не разговаривая более, они взяли каждый по ящику снарядов, благо – ручки удобные были, – и понесли. Сначала казалось – не тяжело, но с каждым пройденным километром ящик вроде свинцом наливался, всё тяжелел и тяжелел.
Саша и Михась шли легко – привыкли к нагрузкам, а вот Мыкола притомился. Сначала он нёс ящик на руках, потом пристроил его на плечо, наконец – попросил остановиться и передохнуть. Сделали привал.
– Саша, ты что же – из пушки аэродром обстрелять хочешь? – спросил Михась.
– Догадливый, – усмехнулся Саша. – Только аэродром мне ни к чему. Аэродром – голое поле. Я же самолёты немецкие уничтожить хочу.
– А стрелять сможешь? Я ведь тебе не помощник, пушку только издали видел, когда наши отступали.
– Ну вот завтра вечером и пощупаешь её.
– Чего её щупать, не девка.
– Да не переживай ты так. Самое тяжёлое будет – через пути железнодорожные её перетащить. А стрелять буду я. Вы мне там не нужны будете. Да и вообще, хватит отдыхать, поднимайтесь.
Они понесли ящики снова. На этот раз даже Мыкола стоически дотащил свой ящик до перелеска.
Александр здраво прикинул: зачем нести все снаряды? Трёх ящиков хватит. Прицела нет, стало быть, и о скорострельности речь не идёт. Да и немцы дремать не будут: если обнаружат, охрана накроет огнём. Хорошо будет, если он успеет пять‑шесть выстрелов сделать. Отсюда вывод: снаряды между станин лежать должны – подносчика и заряжающего у него не будет, впрочем, как и наводчика с командиром. Всё сам.
С наводкой бы справиться. Из пушки БМП он стрелял, но там прицел был. И стрелять придётся как можно быстрее, лишнего времени не будет. Отстреляться и уходить сразу же.
Ящики– Ну, всё на сегодня, парни. Встречаемся завтра вечером в урочище, у пушки.
Они обошли Дубовку стороной и у железной дороги расстались. К себе, в Богдановку, Александр пришёл, когда на востоке предутренняя темень уже сменялась серым рассветом.
Проспал он до обеда, и, когда выбрался из сарая и умылся, встретил неприязненный взгляд Олеси. Конечно, с её точки зрения, дрых всю ночь, да ещё полдня, а к обеду вылез на свет божий, как медведь из берлоги. С какой стороны ни посмотри – тунеядец и нахлебник.
Под осуждающим взглядом Олеси Александр почувствовал себя неуютно. Он всё‑таки мужчина, к девчонке прибился, добытчиком и кормильцем вроде как быть должен. Он же захребетником и примаком стал. Пожалуй, после нападения на аэродром придётся жильё менять. И уйти самому надо, пока с позором не изгнали. Вещей нет, и потому бросить насиженное место можно легко. Только вот куда идти? Из знакомых – только Мыкола и Михась. У них спросить? Или после обстрела аэродрома идти на восток, к фронту? Хотя какой сейчас к чёрту фронт? Единой линии фронта нет, немцы вдоль дорог идут, и можно найти щёлку, просочиться.
Останавливало только то, что нет документов, легенды. Хотя паспортов у деревенских жителей как до войны, так и после неё не было.
Не желая маячить перед глазами Олеси, чувствуя появившийся по отношению к себе холодок с её стороны, Александр прошёл в сарай и прилёг на дерюжку «Похоже, это последние мои часы в Богдановке. Ладно, чему быть – того не миновать. Однако раскрываться перед Олесей я не имею права, даже если буду выглядеть в её глазах дезертиром, трусом и дармоедом», – с грустью думал Александр.
Отдохнув пару часов, Саша вытащил из‑под стрех соломенной крыши трофейный маузер, задами выбрался из деревни и направился в урочище.
Он пришёл первым и, спустившись в овраг, раскидал прикрывавшие пушечку ветки. На броневом листе виднелась табличка: «Завод № 8» и порядковый номер орудия.
Близился вечер, но было ещё достаточно светло. Через некоторое время подошли Мыкола и Михась. Александр поприветствовал подошедших товарищей:– Немцев поблизости нет? Ну, тогда давайте выкатывать, посветлу удобнее.
Не раздумывая долго, они взялись за сошники и покатили пушечку. Довольно лёгкое орудие, имевшее заводской индекс 53К, на больших автомобильных колёсах, весившее 560 килограммов, перекатывалось легко.
До темноты без передыхов успели преодолеть километра три.– Всё, отдохнуть надо, – заявил Михась, в изнеможении опустившись на землю прямо возле орудия. – Тут уже железная дорога близко, по ней немцы дрезины с солдатами пускают. Как бы не нарваться. Уж лучше темноты дождаться.