Диверсант
Шрифт:
Жил он в Восточных Милевичах, вел свое хозяйство, был женат, имел детей. К немцам на поклон не бегал.
Пришкель встретил партизанских посланцев с радостью. По всему чувствовалось — душа человек.
Когда заговорили о партизанах, о том, почему он не ушел в лес, Пришкель резонно заметил:
— А с чем партизанить? С бабским ухватом? Оружия-то нет. Ну, а коли вы пришли, — я готов. Берите меня с собой.
Откровенно говоря, Илья Васильевич приглянулся Черному. И в отряде бы он пригодился, но на месте нужнее.
—
Пришкель смекнул в чем дело. Согласился. На прощание Черный попросил Илью Васильевича выведать о людях в Микашевичах.
— Очень наши люди нужны там, — заключил он.
А в это время уже начинал работать Кирбай. На очередной встрече он сказал, что через его сестру Алиму ищет выход на партизан некто Гарбуз, инженер.
Черный задумался. Это могла быть немецкая «подстава». Инженер работал на фашистской лесопилке. А с другой стороны, Гарбуз жил в Житковичах. Если это действительно честный человек, он был бы ценен для партизан.
— Вот что, — сказал Черный Кирбаю, — если Гарбуз появится еще раз, сведешь его с нами.
Так и случилось. Молодой инженер вскоре снова появился. С ним на встречу пошел Седельников. Вернулся сияющий.
— Стоящий мужик. Да не один. В Житковичах есть еще несколько человек, которые готовы нам помогать, — инженер Горев, Степан Татур и бывший офицер Красной армии Николай Корж.
На встрече с Седельниковым Гарбуз дал некоторые сведения по житковическому гарнизону. Оказалось солдат и офицеров там около ста пятидесяти человек. Отряд полевой жандармерии, состоявший из трех десятков жандармов, и отряд полиции во главе с известными уже Германом и Кацюбинским.
Фашисты имели на вооружении пушки, пулеметы, солдаты — автоматы.
Это были первые, весьма важные сведения, добытые разведывательным путем.
Порадовало Черного и еще одно сообщение Гарбуза. Оказывается, того самого Николая Коржа, который готов сотрудничать с партизанами, неоднократно звали на работу в жандармерию.
Известия были хорошие. Однако Гарбуза и его друзей следовало проверить. Вот тут пригодился Пришкель. Попросили Илью Васильевича съездить в Житковичи, узнать, что там нового.
По возвращении Пришкель сообщил — в Житковичах большой переполох, на улицах появились расклеенные листовки, а возле самой жандармерии кто-то газету «Правда» ночью вывесил. Немцы были в бешенстве.
Что ж, ребята Гарбуза не подвели. Вскоре через связных Алиму Кирбай и Евгению Матвиец группе Гарбуза-Горева были переданы две мины и пять термитных зажигалок.
Горев, Корж и Гарбуз взорвали два фашистских эшелона с горючим и подожгли склад.
Центр проникновение в Житковичи расценил как несомненный успех.
…Вскоре при очередной встрече Илья Пришкель рассказал о Ванюшке Конопатском — киномеханике в Микашевичах. Сам Конопатского он не знал,
А для партизан проникновение на станцию Микашевичи было, что называется, мечтой. Станция эта маленькая, да важная — через нее проходят железнодорожные ветки из Бреста на Житковичи, из Барановичей на Сарны. И если в Житковичах у Линькова и Черного уже были свои люди, то в Микашевичах — пусто. А ведь посади своего человека, и треугольник Житковичи-Микашевичи-Барановичи был бы под дополнительным контролем. Ведь Центр все время требовал проверки и перепроверки разведданных.
Надо было прощупать Конопатского. Партизан из их отряда для такой работы не годился. В городе было полно гитлеровцев. Значит, нужно использовать только местных жителей. И использовать, как говорят разведчики, «втемную», не называя имени киномеханика. Иначе человек без соответствующей подготовки не выполнит задания, а то и провалится. Ему будут мерещиться несуществующие опасности, слежка, он поведет себя напряженно, неестественно.
Это, в свою очередь, насторожит и его собеседника, который заподозрит в нем «подсадную утку» гестапо.
Поэтому в Микашевичи по просьбе партизан поехала соседка Пришкеля, разговорчивая, добродушная женщина. Никаких особых заданий партизаны ей не давали, просто попросили послушать, о чем говорят в Микашевичах, какие новости на слуху.
В то же время Черный знал, что соседушка хорошо знает семью Конопатских, и надеялся, что она заглянет и в этот двор. Расчет зама по разведке подтвердился. Она зашла к нескольким своим знакомым, в том числе и к Конопатским.
Посидела, поболтала, поругала немцев, постыдила Ваню Конопатского, что тот сиднем сидит дома, а не идет в партизаны.
Киномеханик обиделся.
— Какие партизаны? Как к ним подступишься. Они небось меня давно во врагах числят.
Узнав о результатах похода соседки Пришкеля и взвесив все за и против, Черный решил киномеханика взять в разработку.
Послали к Конопатскому связного, пригласили через несколько дней на встречу. Эти дни партизаны напряженно следили за киномехаником. Однако он вел себя обычно. Вскоре успокоились партизаны, судя по всему, успокоился и Конопатский, который, возможно, подумал, что посланец был из гестапо.
Накануне из района встречи с Конопатским вернулась группа партизан, посланная для проверки. Засады на месте предстоящего свидания с киномехаником не было. И тогда разведчики во главе с капитаном Черным отправились на дорогу в Залютичи.
Они встретили Конопатского на дороге не на восьмом километре, как договаривались, а раньше. Пусть знает, что партизаны и тут и там.
— Вы кто такие? — настороженно спросил Конопатский у возникших перед ним людей.
Партизаны представились. Но по всему чувствовалось, Конопатский не верил им.