Диверсант
Шрифт:
Задача Центра была выполнена: в депо и на аэродроме Барановичи теперь находились наши агенты. В партизанский отряд Антона Бринского стала поступать регулярная, проверенная разведывательная информация. Ее сразу же передавали в Москву.
Сов. секретно
Москва. Центр. Радиостанция «Слива».
19.10.42 г.
«7.10 в Барановичи с востока прибыли 2 эшелона кавалерии. Расположились на Сенатской и Технической улицах.
7.10.
Черный».
Глава пятая
Сов. секретно
Москва. Центр. Радиостанция «Пена» 8.10.42 г.
«Я получил сведения, что нашу радиостанцию немцы засекли из Житковичей. Ей приходится работать по 10-12 часов в сутки. Каратели приближаются к нашему району с двух сторон. Считаю необходимым Скрипке сократить работу в эфире до 1 часа в сутки.
Связь с Бринским прервана, предполагаю нападение на них карателей.
Гриша».
Сов. секретно
Москва. Центр. Радиостанция «Пена» 11.10.42 г.
«Каратели напали на базу Бринского. Раненые Криворучко и Максименко убиты. Ялуенков и Сидоров пропали без вести.
На задании подорвался командир группы Садовский.
Облава людей Бринского продолжается.
Гриша».
Партизан Бринского спасли собаки и опыт. Однажды ночью псы партизана Николая Величко вскочили, насторожились. Величко знал своих псов, просто так они тревожиться не будут. Значит, рядом чужой.
Пришлось разбудить Бринского, остальных партизан. Двинулись к западной окраине острова. Однако было тихо.
Вдруг стая птиц, взлетела, загомонила. Кто потревожил их?
Еще было темно, туман укутал болото. Прислушались. Действительно, кто-то шел им навстречу. Чавкание десятков ног доносилось все явственнее и четче.
Каратели! По болоту шли каратели. По звуку определили — их было много. Партизаны стали отходить, залегли в зарослях тальника.
Немцы прочесывали партизанский островок, открывали огонь по деревьям, кустам. Они были совсем рядом. Нашли лазарет Бринского, расстреляли раненых партизан.
Антон Бринский, Иван Черный, партизаны целый день пролежали в тальнике. Они ничем не могли помочь своим погибающим товарищам — слишком мало было сил.
Когда каратели ушли, они похоронили погибших, а назавтра… Назавтра опять за дело. Свое, родное разведывательно-диверсионное дело.
Теперь их целью был комендант особого полицейского участка, который располагался в Ляховичах, — Николай Четырько. Нет, партизаны не собирались его убивать. Расправиться с этим немецким прихвостнем было несложно. Каждую неделю, в субботу
В очередной раза, когда комендант, уже порядком подвыпив, сидел в избе у родственников, в комнату вошли партизаны, разоружили Четырько и повели беседу.
Полицай упирался, спорил, доказывал, что не сам, не по своей воле пошел на службу к фашистам, говорил, что людей не расстреливал, не вешал.
— Если бы вешал, мы бы с тобой не так разговаривали, Четырько, — сказал Черный. Уходя, он намекнул коменданту:
— Ты еще, надеюсь, нам пригодишься. Сам подумай. Хорошенько подумай. Зайдем в следующую субботу.
Через неделю Черный и разведчик Караваев вновь навестили Четырько. Теперь это был совсем другой человек — рассказал о своем полицейском участке, о немцах, расспрашивал о положении на фронтах, с удивлением рассматривал газету «Правда» недельной давности.
Так комендант Четырько стал агентом партизан.
В отчете о проделанной работе, написанном в сентябре 1944 года в Москве, Иван Николаевич Банов писал: «Четырько Н. Ф. — комендант особого участка полиции, осведомитель. Участок его находился в 3 км от г. Барановичи. Давал сведения о барановическом гарнизоне.
После неудачной операции полиция раскрыла его. Немцы казнили Четырько. На допросах он не проронил ни слова о своей работе и никого не выдал. Его повесили весной 1943 года».
Той же весной случилась страшная беда и в семье инженера Николая Дорошевича, опытного партизанского агента, диспетчера железнодорожной станции Барановичи.
Еще осенью 1942 года Черный вместе со своими разведчиками, привлекая к работе Дорошевича, казалось бы, все продумали — нашли связных, стариков — мужа и жену Морозовых, научили Николая, как составлять сводки о движении поездов, как пользоваться тайником для так называемой бесконтактной связи.
Дорошевичу дали удобный, безопасный псевдоним — Варвашевич. Попади такое письмо в руки гестапо, что из того? Варвашевичей в Барановичах не одна сотня — ищи его, свищи.
Важно было и то, что Дорошевич ничего не знал о другом агенте, работавшем в депо, — Лиходневском — Курилове.
Однако беда пришла с другой стороны. В последнее время, чтобы не вызвать подозрений, диверсионные акты все чаще совершал старший сын Дорошевича — Николай. Используя магнитные мины, он пустил под откос несколько эшелонов.
И надо же такому случиться, об этой опасной деятельности отца и старшего брата прознал младший Дорошевич — Саша. Взрослые, как могли, скрывали от него правду. Но Саша поставил ультиматум и потребовал дать ему мину. Самое страшное, что он по-мальчишески мог проболтаться, ведь ему было всего двенадцать лет.
Решили: лучше научить его пользоваться миной, чем ждать, пока он что-нибудь предпримет на свой страх и риск.
Отец и брат поговорили с Сашей, объяснили важность и опасность дела, взяли с него слово о молчании. Мальчик был потрясен доверием взрослых.