Диверсант
Шрифт:
Лицо его враз стареет, словно у человека, который понял: вот он, конец надеждам. И тогда я с легким поклоном отступаю от двери в башню, делая приглашающий жест. Мол, давай, не мешкай, пока я не передумал. На лице неизвестного вспыхивает надежда пополам с недоверием. Промедлив пару секунд он осторожно, по стеночке заходит внутрь, карауля каждое мое движение. На всякий случай ногой я придерживаю распахнутую дверь, а то еще закроется сдуру изнутри, где я отдыхать тогда буду?
Через мгновение бухает вторая, наружная дверь, я тут же оказываюсь рядом и без всякого промедления задвигаю тяжелые засовы. После я
Некоторое время я прислушиваюсь к суете во дворе замка и далеким звукам боя, затем как-то незаметно проваливаюсь в дрему. Просыпаюсь я ближе к обеду. Дверь во двор прогибается от тяжелых ударов, и пару минут я пытаюсь сообразить что происходит, и как я тут очутился.
Окончательно придя в себя я отпираю дверь, внутрь тут же врываются трое воинов с топорами наизготовку. Глаза их горят азартом, из ноздрей пыхает пламенем. Коньки-горбунки какие-то, а не гордые воины-розенкрейцеры! Узрев своего один разочарованно плюет на землю, и в злобном бормотании его я улавливаю, что вовсе не меня они были бы рады видеть.
Я, не удержавшись, в голос зеваю, а за моей спиной уже нетерпеливо скидывают засовы и, возбужденно гомоня вываливают на площадку над рекой. Из брошенных ими реплик я понимаю, что ищут они некоего беглеца, уже и посуленные за него деньги промеж собой поделили, но еще не до конца. Продолжают торговаться за каждый медяк.
Пожав плечами я иду к донжону. Тот уже взят, сейчас там пытают слуг и ломают внутренние стены, пытаясь обнаружить потайные ходы. Поиски пропавшего магистра продолжаются еще несколько часов, и только вечером мы покидаем замок Ламбье.
Стефан едет непривычно хмурый, губы плотно сжаты, потемневшие глаза смотрят прямо перед собой. С прямотой старого друга и соратника по заговору я спрашиваю:
— Что случилось? Ты чего голову повесил?
Стефан мрачно косится на меня, я замечаю в его глазах колебание и быстро добавляю:
— Мы что-то сделали не так?
Стефан вздыхает:
— К нам с тобой никаких претензий. Сработали чисто, не придерешься. Но вот с замком вышло неудачно.
— Не тот взяли? — натужно скалю я зубы, пытаясь подбодрить спутника.
— Понимаешь, я не все тебе рассказал, да многого тебе знать и не надо. Опасно, да и вообще… — мямлит Стефан.
Я подбадриваю его взглядом, и тот, морщась, решается.
— Как я и говорил, здесь гостил один из магистров, враг нашего хозяина. Сэр де Моубрей столько золота отсыпал за эти сведения, что замок Ламбье проще было бы не штурмовать, а купить. Так вот, мы нашли и слуг того гада, и одежду! А вот самого — никак, сколько не старались. Ни в тайных ходах его нет, ни в пленниках, ни среди убитых. Словно сквозь землю провалился!
— Подумаешь, — пожимаю я плечами, — ушел в этот раз, возьмем в другой.
Стефан тяжело вздыхает. Кинув по сторонам быстрый взгляд тихо говорит, почти шепчет:
— О том, что сэр де Моубрей хотел убить одного из магистров остальные как бы не знают, понимаешь? И если бы ему удалось… ты же понимаешь, что победителей обычно не судят.
— А фокус в том, — подхватываю я, — что у него не вышло. И что же теперь?
— Ничего хорошего я не жду, — так же тихо говорит он. — Сэр де
Остаток пути мы проделываем молча. Я еду, улыбаясь про себя. За пойманного магистра я получил бы кошель золота, да глупую медальку с парой камней. За тем ли я здесь? А вот чем больше будет среди руководства ордена грязни за власть, тем меньше у них времени останется на Францию, и тем больше шансов добыть нужные мне доказательства.
Прошла неделя, за ней другая. Был объявлен траур по графу Крайхему, Великому магистру ордена Золотых Розенкрейцеров, и управитель замка сэр Джон де Моубрей, прихватив доверенных советников отправился в замок Барнстапл. Обратно мы его так и не дождались. Из Барнстапла прибыл новый управляющий замком Бунет, некий барон де Гаргат. Нам же объявили, что согласно решения капитула ордена сэр де Моубрей вовсе уже и не сэр, и дальнейшая его судьба не должна нас более волновать.
После этого в замке Бунет началось наведение порядка. Один из младших писарей, кого и по имени-то никто не называл, а только "эй, малый", шпионил, как оказалось, на врагов бывшего управителя. На свет божий были извлечены некие списки, и прозвучали имена тех, чье присутствие отныне было нежелательным.
Среди прочих назвали и нас со Стефаном. Речь шла не о том, чтобы наказать нас, или выгнать со службы. Но, как запятнавшие себя сотрудничеством, мы должны были продолжить службу в других замках ордена. Под надежным присмотром и, как я подозреваю, до конца дней своих. Меня отправляли во Францию, Стефан — в Шотландию, и это было настоящим ударом. И что же, на этом все? Я опять вернусь туда, откуда начал, но на этот раз без малейшей возможности узнать, где прячут любимую?
Объявили нам эту новость на всеобщем построении. Отобранных для перевода в другие гарнизоны тут же отвели в сторону от прочих, основная масса воинов, оживленно обмениваясь новостями, ушла. Мы продолжали стоять, хмуро озираясь, и было нас человек пятьдесят. Без оружия и брони, и без каких-либо шансов что-то изменить, или исправить.
Вместе с новым управителем замка прибыла сотня воинов. Пара десятков всадников в тяжелой броне ожидала в седлах неподалеку, поглядывая в нашу сторону с живейшим интересом. Позади нас расположилось десятка три арбалетчиков. Страшные их машинки были отчего-то заряжены, и глазели на нас стрелки просто неотрывно. Похоже, барон де Гаргат был человеком весьма предусмотрительным, и не намерен был давать нам ни единого шанса.
Я стоял стиснув кулаки, и напряженно размышлял. Ну должен же быть хоть какой-то выход! Судя по угрюмым насупленным лицам окружающих меня воинов, по вороватым взглядом, какими мерили они расстояние до арбалетчиков и всадников, многие пытались что-нибудь придумать. Все понимали, что карьере их пришел конец, и они так и завершат службу будучи ничем, и владея ничем.
Некий богато одетый дворянин отделился от группы воинов, беседовавших о чем-то у входа в донжон и медленно направился к нам. Рядом семенил тот самый писарь. Он забегал то справа, то слева, и, судя по артикуляции, непрерывно лебезил. Держался дворянин по-хозяйски, на писаря обращал ровно столько же внимания, как и на кружащих по двору мух, и мы притихли с опаской ожидая, какие еще неприятности принесет нам судьба.