Дивный цветок дикого Севера

Пожидаева Ольга

Девушка опустилась на диван рядом с ним и тихо спросила:

— Эрик, что-то случилось?

— С чего ты взяла? — пожал плечами Савицкий, пригубив из стакана.

— Ты пьян.

— Заметила, да?

— Расскажи, — попросила Нори, будучи готова быть посланной куда подальше.

Она частенько видела Артура в таком состоянии. Иногда он напивался не в компании под шумное веселье, а в сторонке, тихо. Нори в таких случаях всегда просила его поделиться, но каждый раз он просто просил оставить его одного.

И она уходила. Поэтому сейчас девушка не ждала от Эрика откровенности, но и промолчать не могла.

Савицкий молчал. Долго. Так долго, что ей стало неудобно в звенящей тишине. Нори уже собралась встать и уйти, когда он заговорил.

— Один мой хороший приятель не так давно умер…

— О, мне жаль, соболезную, — выдала Нори дежурную фразу.

— Не настолько близкий, Цветочек. И коньки он отбросил в бане с девицами. Веселая смерть, — хохотнул Эрик. — Я оформлял его завещание за год до этого. Он был богат и хотел, чтобы все его деньги достались детям. Старший парень от первого брака уже взрослый, и двое мелких. Он так же оставил пожелание, чтобы сын взял опеку над братом и сестрой.

— А как же мать? — перебила его Нори.

— А мать сегодня пришла ко мне и просила оспорить завещание, потому что у нее кончились накопления и богатый любовник ее бросил. Два часа она мне пела, как жизнь несправедливо оставила ее с носом, — Эрик опрокинул в рот остатки коньяка. — Два часа, Нори! Два! Только бабки, бабки, бабки. И ни слова о детях, которых она кинула сразу после похорон.

Девушка сглотнула.

— Она оставила их со старшим братом?

— Ага. Даже глазом не моргнула. Видимо, пытается продать себя подороже, пока не вышла в тираж. И знаешь, что самое паршивое?

— Что?

— Я спал с ней. И даже допускал мысль, что у нас может что-то получиться. Как понять, что телка, которую ты трахаешь, которая вроде бы даже вызывает какие-то чувства… — он сбился, прикрыл глаза, пытаясь заново поймать мысль, обличить ее в слова. — Я как представлю, что она с моими детьми вот так же… Придушить охота…

Нори забрала из его рук пустой стакан, поставила на столик рядом с пустой бутылкой.

— Пожалуй, лучше вообще не заводить детей, чем так, — сказала она.

— Пожалуй, — кивнул Эрик, добавив через пару секунд. — А ты?

— Я что?

— Ты хочешь детей, Цветочек?

— Нет. Не знаю… Не сейчас точно, — растерялась девушка. — Сейчас я хочу доучиться и много работать. Знаешь, какой у меня крутой босс? Вот стану хоть наполовину такой же успешной, как он, тогда можно будет и о детях думать.

Савицкий тихо засмеялся.

— Чудо ты у меня, Цветочек. Станешь, какие твои годы, — заверил он девушку. — С такими навыками в лести у тебя великое будущее.

Они вместе посмеялись, но Нори не давали покоя его печальные серые глаза.

— Эрик, я могу что-нибудь для

тебя сделать? — спросила она, не очень надеясь на ответ.

Но он снова удивил ее, кивнув.

— Можешь. Посиди со мной, Цветочек. Сядь поближе. Ты нужна мне.

Нори подавилась стоном от откровенной мольбы в его голосе. Она с удовольствием придвинулась к нему вплотную, прижимаясь боком, уронив лоб на плечо босса. Девушка потерлась носом о его бицепс, где под рубашкой был спрятан красивый ястреб и вязь рун, положила руку ему на колено, погладила. В этом жесте не было намека на интим, скорее, поддержка и утешение, просто немного тепла и участия.

Эрик протянул руку, обнимая девушку за плечи, прижимая к себе крепче. Его губы то и дело касались ее волос, виска мягкими, трепетными поцелуями. Нори едва не мурлыкала от удовольствия, уже забыв, как здорово быть так близко к нему. Она не желала большего счастья, но Эрик, видимо, не испытывал полного удовлетворения.

— Черт, мне мало, — простонал он, подхватив девушку.

Савицкий пересадил ее себе на колени, уткнулся носом ей в шею, забормотал:

— Ты ведь не против, Цветочек? Пожалуйста… Ладно? Так хорошо с тобой… Ты так близко.

— Я не против, — только и выдохнула девушка, поглаживая его волосы. — Очень даже за.

Нори прикрыла глаза, чувствуя, как комфортная близость начинает перерастать в томное удовольствие разгорающегося желания. Губы Эрика заскользили по ее шее ниже, к груди, а потом он снова двинулся вверх, но языком, ведя влажную дорожку за ухо. Его рука пробралась под рубашку Нори, поглаживая оголенную спину, а вторая скользила по бедру.

Он поцеловал ее в щеку, потёрся носом о ее нос и предупредил:

— Если я сейчас тебя поцелую, то уже не смогу остановиться.

Девушка тихо пискнула. В его словах, голосе было столько обещания. Она тут же представила их вдвоем на диване, обнаженных, ласкающих друг друга. У нее сладко заныло все тело, предвкушая. Но Нори отстранилась, взяла его лицо в ладони и долго смотрела, изучала. Ей так нравились его глаза, чуть потемневшие от желания, нравились губы, такие мягкие, когда он целовал ее, нравились даже его морщины и небольшой шрам над бровью, они добавляли ему шарма и мужественности. Девушка улыбнулась ему и сказала:

— Тогда не целуй. Не стоит. Спасибо будет достаточно.

Эрик разочарованно выдохнул, откинув голову на спинку дивана.

— А говорила, что никогда не откажешь мне, Цветочек, — напомнил он.

— Я не настолько вероломна, Эрик Лазаревич, чтобы воспользоваться вашим опьянением. Утром вы будете извиняться и уверять, что мы совершили ошибку. Я так не хочу, — пояснила Нори.

Савицкий взглянул на нее, вздернув брови, а потом рассмеялся.

— Ну ты даешь, Цветочек. Уделала меня. С ума сойти.