Дизария и спасение трёх миров
Шрифт:
Сколько прошло времени с тех пор как она зашла в Туман, она не понимала. Оглушительная боль постепенно сменилась обидой, она не сводила взгляд с Эндера, и закричала. Она просто кричала, вкладывая в этот крик все эмоции и чувства. Из Тумана она вышла полностью опустошённой, недалеко от дома. Оказалось, прошло всего пару часов, её малышки спали, пора было собирать их в школу.
Из воспоминаний и уже давно остывшей ванны Дизу вырвали сильные огромные руки Мишеля. Она открыла глаза, красные от слёз, посмотрела на своего мучителя-спасителя, и прохрипела:
– Зачем ты здесь? Мы же договаривались, что работаю я только на работе. А ты для меня – работа.
Мишель скривился
– У тебя проблемы Диза. Элька рассказывала тебе что-то о сегодняшнем дне? – Его взгляд упёрся в губы Дизы. И мысли его попытались идти не в том направлении, которое он предполагал, отправляясь посреди ночи в дом своего помощника… Женщина отрицательно покрутила головой.
– Мы ещё не успели поговорить… Я заметила, что она напряжённей обычного, но списала это на ублюдка – Кайла. Девчонка опять сегодня бегала к нему в Туман.
– Она влюблена. Ты-то должна понимать, что это значит для человека, – пытался успокоить Дизу Мишель.
– Почему ты в этом так уверен? Ты питался ей?! – Диза дернулась в сильных руках и готова была убить вальда туалетным ёршиком.
– Успокойся ты даёшь мне столько эмоций, самых разных и вкусных, что нет необходимости брать у кого-то ещё. Не смотря на то что другие доноры начинают выглядеть хуже уже после года регулярного общения с вальдом, а через три – это становится опасно для жизни, ты до сих пор красива и желанна. Я не притрагиваюсь ни к кому уже более шести лет. – Это было похоже на признание. Диза напряглась всем телом в объятиях Мишеля. Ведь она к нему не чувствовала ничего, кроме привычки и благодарности. Мишель ещё какое-то время подышал ей в мокрую макушку и продолжил.
– Эльку сегодня выследил вальд из патрульного отряда. Всё обошлось. Она сбежала в Туман, но аромат её ауры уже не вытравить из него. Я пока даю ему маршруты далеко от вашего дома, но сама понимаешь – это лишь отсрочка. Его будет тянуть к ней, и ни ты, ни я ничего не сможем сделать. Наказание в виде пяти суток карцера за изнасилование не остановит его. Я не хочу чувствовать твоё горе, мне это больше невкусно. Поэтому я принёс для Эльки варианты из неженатых симпатичных молодых гвардейцев, которые готовы будут взять на себя ответственность за ребёнка. Нужно выбрать ей мужчину, и оплодотворить в ближайшую неделю. Вряд ли вальд продержится больше. Его невероятно кроет от тяги, скоро он и сам будет с трудом осознавать, как оказался возле вашего дома…
Диза смотрела на Мишеля и понимала, что не может защитить дочь. Она не справилась. Как ей сказать, что малышке придётся лечь под незнакомого мужика… И как потом объяснить, что ребёнка нужно будет просто выращивать и бояться каждый день, что изобретут препарат ещё более усиливающий взросление и крошка в считанные год станет пушечным мясом…
Мишель почувствовал поток затхло-плесневелой горечи, исходящий от его помощника и поспешил убраться. Сострадание – это не его конёк. Он предложил выход. А дальше Диза должна решить сама. Контракт у них недавно был продлён на два года, и женщина обязана работать у него, несмотря ни на какие личные проблемы.
Когда Мишель ушёл, Диза пошла к Эльке, выслушала от неё подтверждение слов вальда, и взяла обещание, что со следующей недели дочь возьмет перерыв в вышке, где она училась, и будет прятаться в подвале.
Подвал с появления у них дочери Эндер покрыл изнутри специальным раствором, который помогал прятать ауру. Возможно уже тогда он владел какой-то информацией… Их подвал был настоящим
На следующий день Диза, как всегда прекрасна и собрана, явилась на работу. Утро начиналось с обычных обязанностей помощника главного распорядителя гвардейцев: записать поручения, данные на утреннем построении, внести их в календарь для последующего контроля исполнения, напомнить расписание на день для начальника и его замов, распечатать в папку документы. Сделав мохито и подхватив папку Диза вошла в кабинет руководителя. Под его пристальным взглядом, она расправила плечи и направила на него поток из его любимого коктейля, предвкушения, интереса к мужчине, возбуждения и страха перед неизвестностью. Бледное лицо босса сразу приобрело здоровый цвет, он взял мохито из рук помощника и поднёс стакан к губам.
Пока Мишель пил свой коктейль, женщина положила папку на стол, подошла к глубокому кожаному креслу, села, положив ногу на ногу, в ожидании следующих действий босса. За столько лет ни разу инициатива не исходила от неё. Мишель мог делать с ней всё, что хотел, она никогда не сопротивлялась, но и сама делала, только необходимое. Вальд неотрывно смотрел не неё, и хотел её эмоций. Он предвкушал очередную порцию возбуждения, которое у женщины было особенно ярким. Он обожал её возбуждение, находя всё новые способы сделать так, чтобы оно было более сильным и интенсивным. Мишель вытащил из ящика стола плётку и подошёл ближе. Диза вскинула на него удивлённый взгляд, напряглась, но вместо страха было скорее предвкушение.
– Мохито! – удивление с ноткой испуга. Никогда мне не надоест, – ухмыльнулся Мишель. – Интересно, как ты это делаешь? Почему твои эмоции всегда свежие и новые, и не смотря на постоянный отбор ты не превратилась в пустую оболочку за шесть лет. Другим донорам хватает и нескольких месяцев, чтобы стать безучастными куклами. А ты как будто и не меняешься вовсе, даже хорошеешь. Мишель смотрел на неё немигающим взглядом черных расширившихся зрачков.
Диза посмотрела на своего мучителя, соскользнула с кресла, повернулась задом к боссу и встала, уперев руки в спинку. Затем она прогнулась, усилив ожидание и предвкушение. Он сразу коснулся её трусиков под юбкой. Они были ожидаемо мокрыми. Она всегда была мокрой для него. И это ещё больше его распаляло. Он прекрасно понимал, что дело не в его безусловной сексуальности, а в ней, но не мог понять причину. Это бесило. Но привлекало.
Дизария не собиралась раскрывать ему свои карты. У неё была своя версия, почему так происходит: она была актрисой по самой своей сути. Она по профессиональной привычке прятала свои настоящие чувства, состоящие из боли, уныния и отвращения к себе так далеко, что даже вальды не могли их прочувствовать. А на показ выставляла то, что больше всего от неё ждала публика. Она чувствовала потребности Мишеля и излучала его любимые коктейли из эмоций. Он принимал это всё за чистую монету, полагаясь на своё вальдовское чутьё и ментальные способности. А она, не тратя свои настоящие эмоции, не тратила и жизненные силы. Только дома вечером, она позволяла себе быть собой: уставшей, иногда раздражённой. Она выпускала негатив в горячей ванне и становилась настоящей, заботливой и любящей. Но рассказывать обо всём этом она не собиралась. Пока вальд не знал о ее безграничных возможностях, он берёг свою личную батарейку, не брал слишком много, каждый раз опасаясь, что она превратится в пустышку, и ему придётся искать нового донора. А за все эти годы он привык к вкусу ее эмоций, к её телу, и профессионально они неплохо сработались.