Длань Одиночества
Шрифт:
— Я — вестник Максиме и Одниночества, — выл Террор. — И я говорю от их имени: готовься! Твое время приходит. Освобождение. Месть!
Титан натягивал цепи, бешено ревя.
Оригинальная планета Земля оборачивалась в обратную сторону.
Наконец, человечество спряталось. Почти исчезло. Прим долго бежал темными чащами. В первобытном образе леса, где со всех сторон на него щелкали клыкастые пасти. Бескрайние буреломы вставали на пути, темные пещеры — манили. Солнце первых лет человечества едва касалось узловатых корней.
Когда наступала ночь, ночь абсолютной темноты, в
И достиг Террор берега великой Воды. Из нее вышла жизнь. Жизнь, уже зараженная страхом жертвы и жаждой хищника. Этой болезни предстояли миллионы лет эволюции. Расцветов и сдерживания. Блокад, созданных цивилизацией и законом. Ее источник, ее первый штамм, находился там. В глубине. Нечто настолько первичное и чистое, чего никогда не ощутить человеку.
— Первородная страсть Насилия, — прошептал Девел, вынырнув из течений прима-образа. — Не надо. Не делай этого.
— Теперь ты говоришь со мной, как с равным, — произнес Террор, погружая лапу в Бессознательное. — Более того: просишь меня. А раньше только приказывал. Но страхом управляет воля. А у тебя ее больше нет.
— Твоя роль не изменилась, — Девел пытался сконцентрировать себя, но тщетно. — Ты и теперь слушаешься приказов. Но их отдает существо много хуже меня! Почему ты подчиняешься ему? Неужели тебе не нравиться твоя роль? Особенно теперь. Когда ты доминируешь. Ты ведь всегда этого хотел.
— И получил, — откликнулся Террор. — Весь смысл моего существования, это борьба за господство. Но когда страх побеждает, все теряет свой смысл. Охваченный мной разум — ничто. Мразь. Он отвратителен. Моя победа — синоним смерти. Я уже обречен на бессмысленное существование. Одиночество принесет покой. Всем.
— У тебя миллионы воплощений, все еще ведущих борьбу! — умоляюще вскричал Девел. — Ты всего лишь одно из них!
— Именно поэтому Одиночество избрало меня своим гвардейцем, — невозмутимо ответил прим. — Оно знает все. А теперь замолчи.
Он вошел в Воды по колено. Непроницаемая толща. Угрожающая. И жаркое солнце наверху, создающее неестественный, беспримерный свет. Террор пошел вперед, все больше погружаясь в Бессознательное. Что-то касалось его ног. Быстрые движения гибких щупалец, усеивающих дно. Песок был мягким, засасывающим, прим увязал в нем. Когда вода коснулась груди, он обернулся акулой.
Бессознательное сомкнулось над острым плавником.
Прим поплыл вниз. Солнечные лучи ломались в спокойной воде. Едва касаясь отмели, они почти исчезали на незначительной глубине. Террор некоторое время видел дно: желатиновый слой первичного бульона, в котором шевелилась робкая жизнь. Легкие побуждения, стремления и мимолетные похоти. Нужные, но забытые слова. Мелкие страстишки.
Мелководье резко обрывалось. Вот оно, еще под плавниками, а через секунду — бездонная падь. Отвесная стена вниз. Террор остановился на краю. Поглядел вниз.
«Оставь надежду».
Какая досужая театральность, подумал Девел, выглядывая из-под плавника Террора.
Террор ринулся вниз. Через минуту он уже ничего не видел. Только редкие силуэты. Неповоротливые, массивные, — они появлялись совсем рядом, словно заинтересованные посторонним движением, а потом отступали. Террор чувствовал, как они проплывали мимо, едва не касаясь. Холодные течения, нагнетаемые их плавниками. Он забывал сам момент встречи, а очередное змеиное тело все шелестело рядом, проплывая мимо. Метр за метром. Метр за метром.
Иногда вокруг него робко расцветали слабые бактерицидные свечения. Страх не обращал на них внимания. Это были ловушки для дураков. На фоне этих огней мелькали бугристые тела. Огонь моментально гас. Страх чувствовал шкурой короткое сотрясение в воде.
Потом он услышал.
Железные щелчки. Т-энк. Т-энк, т-энк, т-энк. Страх остановился. Он понятия не имел что это такое. Чудовища были знакомы и понятны. А этот сигнал был неестественен и подозрителен. Чтобы не утонуть, Террор плавал кругами и размышлял над тем, что делать дальше. Т-энк, т-энк. Тишина. Т-энк!
Наконец, он решил не огибать этот участок. Максиме ясно дала понять, что время — решает все.
Прим устремился вперед. Щелканье приближалось. Сначала оно казалось сосредоточенным в одной точке, но потом Террор понял, что щелкает множество одинаковых предметов, беспорядочно наполняющих пространство. Он заплыл на их территорию и углубился дальше, ощущая, как его окружают источники металлического лязга. Выше, ниже, справа… Совсем рядом! Террор задел плавником что-то тонкое, твердое. Он рванулся прочь.
Ничего. Прим вернулся. Он ткнулся носом в твердое. Это был стальной трос, только и всего. Следуя за ним, страх поднялся выше и предупредительно отскочил от щелчков.
Мина подавленных переживаний, понял он. Ржавый еж безумия. Детонирующие колпаки во все стороны. Он здесь очень долго. Он покрыт водорослями и аммонитами. Он кажется безвредным, таким старым и забытым. Но в нем растет напряжение. Щелчки — это сдерживаемое буйство. Это энергия разрушения. Рано или поздно она вырвется. Ее заденет случайное событие, изгнанное в Бессознательное.
Один взрыв повлечет за собой другие. Целая галактика мгновенно гаснущих звезд. А во вспышках, в коротких мгновения света… Существа, которые слизывают кровь с рук убийц, насильников и психопатов. Жёсткими ранящими языками.
Террор отплыл подальше. Осторожно лавируя, он продолжил спуск.
Тысячи лье миновали с тех пор, как началось погружение. Прим не был уверен, что кто-то кроме него вообще заплывал так глубоко. Он обернулся кашалотом, чтобы толща не раздавила его как кусок масла. Еще глубже. Ледяные течения. Осколки льда царапают шкуру. Она горит. Чудовищ нет. Здесь обитают только простейшие инстинкты. Светящиеся медузы меряют путь толчками. Извиваются плоские черви. Едва плывут рыбы с выпученными глазами. В их прозрачных телах бьются цепочки ДНК.