Длинные руки нейтралитета

Иванов Михаил

– Мастер Валад?

– На сегодняшний день мы можем выдавать по двадцати больших гранат в день. С малыми никаких проблем, можем хоть по пятьдесят выдавать. Прямо сейчас готовится дополнительная партия кокилей, по их готовности производительность литья увеличится. Запланировано производство двадцати больших в день.

– А если понадобится больше?

Специалист по металлу слегка замялся:

– Ну... есть возможность... но это к особо почтенном у Тороту. Трансформация

слитка в гранаты - это по его части. Однако стоимость таких гранат, конечно, будет побольше.

– Значит, в случае необходимости заказчик доплатит за срочность.

Война выдала значимое количество раненых с Альмы. Мариэлу пригласили к Пирогову. У того находился незнакомый ей мужчина. В светлых глазах которого читалось нескрываемое любопытство. Видимо, его предупредили о невиданном чуде: женщине-враче с неслыханными умениями.

– Добрый день, Марья Захаровна, хотя погода мерзкая. Спасибо, что быстро откликнулись. Вот, разрешите представить вам моего ассистента Эраста Васильевича фон Каде. А это та самая дама, искусством которой вам еще предстоит восхититься.

Мариэла поклонилась и подумала, что, судя по фамилии, этот ассистент - немец. Тот, в свою очередь, вернул поклон. А Пирогов тем временем продолжал:

– Как раз к нам поступил раненый по вашей части. Штабс-капитан Святов, пулевое ранение в руку.

– Смотреть надо, - про себя фон Каде отметил истинно хирургическую жесткость голоса дамы, - халат для меня найдется, Николай Иваныч? И еще: извините, но даром не работаю. Предупредите штабс-капитана.

Палата встретила врачей густой смесью запахов скверной кормежки, немытых тел и газовой гангрены. Мариэла бросила короткий взгляд на индикатор - негации не было.

– Святова в операционную!

– Руку отрезать будут...
– послышался шепот кого-то умудренного и многоопытного из соседей.

Санитар повел штабс-капитана в мундире без левого рукава и с рукой на перевязи к выходу из палаты.

Возвращение раненого примерно через пару часов было триумфальным. Рука осталась на том месте, где была, но куда большее внимание привлекло выражение лица Святова. Все, кто мог ходить, сгрудились вокруг кровати, а штабс-капитан, сидя (не лежа!) на ней, вдохновенно излагал историю своего излечения.

– ...а уж с каким уважением к ней ассистент, который немец! Fr"aulein Doktor - вот как он он ее именовал. Да что ассистент! Сам Пирогов - только по имени-отчеству: 'Марья Захаровна, поясните, как это', 'Марья Захаровна, что надобно делать?' Шестьдесят рублей ассигнациями та доктор взяла, но денег таких она стоит. Сам слышал, что даже Николай Иванычу не можно принять ее на должность, оттого деньги за лечение берет приватным образом. А уж командует та барышня: штаб-офицеру под стать. Рукой двигать не велела еще два дня, потом осмотр. И догонять родную батарею. Правда, Марья Захаровна сразу сказала, что это, дескать, мне повезло, что кость не затронута, а то бы три недели тут валяться...

Рассказ с эмоциональными

дополнениями, рассудочными комментариями и тонкими выводами длился как бы не дольше, чем сама операция.

То, что произошло, было закономерным событием.

Семаков хотел переговорить с Тарротом, но, спустившись в уже хорошо знакомую пещеру, обнаружил там Тифора. Оба мага энергично обсуждали по-маэрски какие-то математические проблемы. Однако, завидев российского офицера, оба обитателя Маэры проявили учтивость: поздоровались и уверили лейтенанта, что его дела важнее. Моряк только-только хотел изложить свое мнение по поводу возможности появления войск противника в непосредственной близости входа в пещеру, входа в грот и портала, как со стороны лесенки, ведующей с обрыва, послышались шаги. Все трое только-только повернулись в сторону входа, как оттуда просунулось любопытное мальчишечье рыльце.

Незваному гостю было на вид лет восемь-девять, у него были совершенно русские черты лица, плохо сочетающиеся с черными глазами и волосами. Одет парнишка был в сильно поношенную, но все же живую рубашку и штаны явно чужого размера. На плече висела большая матерчатая сумка, видавшая лучшие годы.

Семаков очнулся от потрясения первым:

– Кто ты такой и как сюда попал?

– Морской змей!
– не в тему прошептал гость перехваченным от страха горлом.

Таррот возразил:

– Я не змей и не морской. И людей я не ем, только рыбу. Хочешь рыбы? Я ее сам запек.

Мальчишка лживым голосом стал уверять в своей сытости. Упорствовал он не более минуты. Гостя усадили за каменный стол. Парнишка ел с достоинством, не торопясь. И все же настороженность во взгляде осталась - как и напряженность в ногах. Мелкий в любой момент был готов удрать.

Лейтенант не стал дожидаться окончания трапезы.

– Так как тебя зовут?
– спросил он голосом, наполненным беспечным любопытством.

– Константин Киприанов, ежели по-русски. Мама Костей зовет.

– А если не по-русски?

– Константинос Киприану, - это было сказано с отчетливым греческим произношением.

Такое двойное имя сразу объяснило проницательному лейтенанту многие странности облика пришельца. Но офицер решился проверить умозаключения:

– А с мамой ты по-каковски говоришь?

– По-русски, знамо дело. Она по-гречески только понимает хорошо, говорит не очень-то.

– А где вы все живете?

– Там, в Севастополе, дом у нас. Ну, на околице.

– Так что ж ты здесь делал?

– Охотился, - поскольку на лицах взрослых читалось явное недоверие, то добытчик уточнил, - на мидий охотился.

– Кто такие мидии?
– спросил дракон.