Длинные руки нейтралитета
Шрифт:
– Таррот Гарринович, у нас раненый, - прозвучало в пещере вместо приветствия.
– На стол, - последовал краткий ответ.
Дракон мгновенно сообразил, что все вопросы можно задать и потом. Куда важнее было составить план действий.
Крылатый по части магии жизни был примерно на уровне человеческого лиценциата из хороших. Однако весь его опыт заключался в лечении драконов.
Картина потоков была достаточно ясной. Громадная внутренняя кровопотеря:
– Есть возможность лечиться у Мариэлы?
– Есть. Беремся доставить к ней раненого меньше, чем за час.
Дракон остановил кровотечение в нескольких местах, подумал и высказал вердикт:
– Пока что жизнь пациента вне опасности. Он сейчас крепко спит и будет спать еще четыре часа. Вы можете перевозить его на корабле или даже на лошади. Но на корабле, полагаю, тряска будет меньше. Есть и пить только с разрешения Мариэлы. С вашего позволения, тут есть еще небольшая работа для меня.
Таррот не стал аккуратно доводить до совершенства потоки, он всего лишь исправил то, что непосредственно угрожало жизни. Лишь после этого прозвучал вопрос:
– Как случилось, что пациент был ранен?
Семаков мысленно отметил более рычащие, чем обычно, интонации речи, но промолчал. Вместо него ответил Неболтай:
– Пробирался к вам, Таррот Гарринович, его заметили и обстреляли из ружья картечью.
Разумеется, после этого казаку пришлось объяснить, что такое картечь.
Допрос продолжился:
– У вас принято воевать с детьми?
Вопрос был задан все тем же индифферентным тоном, но на этот раз хорунжий возмутился:
– Нет, конечно! Это неприятельский офицер сделал.
Семаков по прежней должности был постоянным читателем газеты 'Таймс' и потому счел нужным с горечью добавить:
– У наших противников бытует мнение, что мы - народ неполноценный, и с нами допустимы любые методы ведения войны. В том числе убийство безоружных и детей.
На этом вопросы прекратились.
Немедленно после разговора с Тарротом Семаков сделал себе мысленную отметку: тело погибшего надо вернуть, но не из уважения к доблести павшего, а только чтобы люди противника не появлялись в этом месте. Потом капитан второго ранга подумал и решил, что на корабле обернуться до госпиталя будет как бы не быстрее, чем на коне, которого еще изловить надо.
Мальчишку отнесли на борт 'Морского дракона'. В рубке капитан второго ранга глянул на хронометр и поспешил обратно на берег.
Разумеется, матросы попросили объяснений у хорунжего о нежданном раненом пассажире. Рассказ вызвал вопросы. Казак отвечал, стараясь не вдаваться в ненужные
– За какие такие вины в мальчонку из ружья стрелять, да еще картечью? Этак же убить можно.
– Для того и стреляли.
– Что ж он мог натворить? Аль украл чего? Так посечь за такое, но не душегубствовать же!
– Не крал он ничего. Он за едой для семьи направлялся: ракушки тут на берегу добыть можно. Отец-то у него в море сгинул...
Матросам все стало ясно относительно стрелявшего.
– Вот же ирод!
После разговора казак тоже помчался на берег. За время отсутствия командира Неболтай успел добежать до тела англичанина, отметить про себя безнадежно испорченный мундир и затрофеить недурную саблюку (хотя и менее удобную, чем привычная шашка), флягу, в которой плескалась отнюдь не вода, и ружье с дорогой серебряной отделкой. Деньги тоже сменили хозяина. Коня можно было изловить, и наверняка добыча оказалась бы ценной, но уж очень казаку не хотелось ехать верхом в пределах видимости англичан. Хорунжий тяжко вздохнул при мысли о дорогой сбруе и двуствольных кавалерийских пистолетах английской работы в седельных кобурах.
Тело кавалериста оттащили к люку и с некоторыми усилиями погрузили на корабль, завернув в парусину.
– Тихон Андропыч, есть еще одно дело: отослать те бумаги, которые ты мне показывал, да получить кое-что. Пошли к... тому самому месту.
Бумаги ушли. В ответ пришло очередное отправление из другого мира. 'Кое-что' оказалось очень небольшой коробочкой из дерева. Семаков приоткрыл, глянул, удовлетворенно кивнул и захлопнул обратно. Казак сделал вид, что содержимое посылки его ни капельки не интересует.
– Это не для меня, - небрежно заметил моряк, энергично направился к лестнице и резво спустился в пещеру.
– Таррот Гарринович, за мной был должок. Получите. Только не знаю, подойдет ли он вам?
Дракон снял крышку, ловко поддев ее когтем. Внутри лежал серебряный тонкий браслет, в который был вделан большой синий камень и красный меньшего размера. Браслет сразу же оказался на левой передней лапе хозяина пещеры. Взгляд у дракона на короткое время (секунд пять) сделался рассеянным: Таррот наскоро прикинул магоемкость.
– Благодарю. Как раз такие кристаллы я имел в виду.
Семаков чуть заметно улыбнулся и подумал, что давешний разговор с Тифором наконец-то получил логическое завершение.
Дракон, в свою очередь, подумал, что с таким кристаллом воды плавание и охота на рыбу станут гораздо легче. И еще прошла мысль, что с хорошим кристаллом огня в пещере станет теплее. Разводить костер Таррот не хотел.
'Морской дракон' вышел из грота и взял курс на Севастопольскую бухту. В рубке остался лишь командир и казак, который, дождавшись этого момента, сказал приглушенным голосом: