Длинные тени

Туулли Лана Борисовна

Собственную хроническую амнезию (всех, известных Алхимии видов) Виг, как и сомнение, прозвучавшее в голосе его секретаря, предпочел игнорировать.

— И как вы намерены продолжить поиски потомка, попавшего в беду?

— Сгоняем на материк. Для начала займемся Брабансом — я тамошнюю породу королей на дух не переношу, поэтому запасемся чем-нибудь ядовитым, явимся во дворец и потребуем вернуть нам моих внучат. Бедные деточки! Их наверняка посадили в какую-нибудь жуткую мрачную крепость, а дедушки Вига рядом не случилось, подсказать, как из тюремщиков воспитывать комнатных собачек, было некому!..

Фриолар не нашелся, что ответить

на этот душещипательный пассаж. Появившееся у алхимика несколько дней назад предчувствие, что Виг ввязывается в грядущую авантюру не столько из-за родительских чувств, сколько из желания развеять скуку сверхдолгой жизни, с каждой минутой усиливалось. Ну вот, теперь старик тренируется выдавливать из себя слёзы… И ведь правдоподобно получается! Вот ведь старый жук.

— Может быть, нам стоит попробовать какой-нибудь другой вариант поисков? — осторожно спросил Фриолар.

— Да ладно, — утерев слёзы и высморкавшись, Виг вернул себе бодрость духа. — Что, слышал сплетни, что в местном Замке поселились вампиры? Забей. Мне они не страшны — я ж старый, жесткий, невкусный… Если что — магией отобьюсь. Тебе, конечно, тяжелее придётся…

Угу. Молодец мэтр — умеет превратить жизнь ближнего своего в пробежку по кишащему ядовитыми змеями, голодными крокодилами и рассерженными осами болоту.

Замок оказался не столь страшен, как рисовало взращенное романами и историческими хрониками воображение. Мост был опущен, двери приоткрыты, двор безлюден — так что заклинание призывабирмагуттского носорога, чтоб крушить всё на фиг, не потребовалось. Войти в твердыню властителей острова оказалось проще простого.

Внутри замка путешественников встретили равнодушная сонная тишина, высокие сводчатые потолки и пустые коридоры. Расставленные в нишах доспехи, скажем честно, производили угнетающее впечатление — из-за сырости на них выступили ржавые пятна. При ближайшем рассмотрении оказалось, что и развешенные по стенам кабаньи головы были проедены молью, а за старинными гобеленами шушукались грызуны. Кое-где в углах выступали пятна селитры, по полу весело перекатывались комки пыли — одним словом, чувствовать себя комфортно здесь могли только сквозняки и летучие мыши.

Одна из крылатых обитательниц пронеслась под потолком, заметила посетителей и с писком закружилась над их головами.

— Стерва, — буркнул Виг. — Эй, хватит верещать, а то выбью зубы — лет сто расти будут! Быстро зови нам кого-нибудь, с кем можно поговорить!

Тонкая лиловая молния, вылетевшая из кристалла посоха, убедила мышку, что старик не шутит.

Буквально через несколько минут посетителей встретили сморщенный, вылинявший мажордом и темноволосая девушка в темно-красном платье. Фриолар нахмурился, пытаясь по одежде и манерам определить, является ли она горничной или гостьей замка. Или, быть может, хозяйкой — разобраться в родословной принцев Даца было не легче, чем убедить гнома залезть на дерево.

— Следуйте за нами, — предложил мажордом, выслушав сбивчивые объяснения Фриолара, кто они такие и почему отважились заглянуть на огонек. Нарушение красноречия приключились с молодым алхимиком из-за того, что он засмотрелся на платье незнакомки — исключительно в научных целях. Дома, в Талерине, у Фриолара было восемнадцать кузин и три тетки, не считая захвативших Риттландию матушки и сводной сестренки, поэтому он считал себя знатоком дамских нарядов. И, как знаток, мог сказать,

что незнакомке очень идет дацианская мода — ловко обхватывающее тонкую талию платье плавно расширялось книзу, узкие вверху рукава после локтевого сгиба превращались в широкие, даже очень широкие, такие, что их кончики едва не касаются пола. Вырез глубокий, грудь красивая, шея изящная, соблазнительная… кхм… мэтр, вы что-то сказали? Я ничуть не отвлекаюсь, ничуть…

Скрипя ревматическими суставами и печально вздыхая на каждом шагу, мажордом проводил непрошенных гостей в большую залу.

Там, на скамьях вдоль стен, сидело несколько личностей, которых объединял художественный беспорядок в одежде, общая бледность и лютни. Кто-то прижимал инструмент к груди, кто-то настраивал, припав щекой к округлому корпусу, а некоторые вдохновенно щипали струны, разминая пальцы.

— Это что, менестрели? — решился уточнить Фриолар. Девушка улыбнулась загадочной улыбкой, скромно потупила глазки и промолчала. Вместо нее ответил мажордом: нет, что вы, господин хороший, это не менестрели. Хороших менестрелей на Дац днем калачом не заманишь, это местные самородки. Сейчас будут репетировать, а потом выберут трех лучших лютнистов и те удостоятся чести аккомпанировать местному хору.

— Понятно, — протянул Фри-Фри. Хотя, если честно, ничего не понял.

— Вам понравится, — прошелестела девушка. Голос ее был странным, тихим и шуршащим, как шорох осенних листьев. Это одновременно интриговало и настораживало.

Виг, тем временем, шел к цели своих поисков. Доковыляв до середины залы, он стукнул посохом и заорал:

— Эй!!!

Лютни удивленно примолкли.

— Растудыть твою малину, кто из вас знает, где хранится Книга [31] ?

31

Согласно традициям, принятым в Кавладоре и других королевствах — в каждом городе, замке или большом поселке ведутся записи о рождении, бракосочетаниях, разводах и смерти жителей. Другими словами — местный аналог записи актов гражданского состояния.

После недолгого замешательства из рядов «самородков» вылетело чудо в лентах, отвесило Вигу фигурный поклон, поправило напомаженные кудри и спросило кокетливым фальцетом, желает ли уважаемый гость почитать сонеты принца Офелина или воспоминания леди Гамгулины? Или, быть может, сиятельного господина интересует шедевры раннего творчества ее высочества принцессы Пруденсии, ныне — королевы ллойярдско-дацкой?

— Не мельтеши, чучело, — пригрозил Виг. — Тащи сюда Книгу, в которой вы прибыль-убыль населения записываете. И быстро, быстро! Я хочу знать, куда спрятались потомки Ванессы и вашего местного шута.

— Никуда они не прятались, — послышалось из разных углов. — Туточки мы…

По мере того, как новая информация обустраивалась в фриоларовых мозгах, глаза господина алхимика становились всё больше и больше. Только сейчас до него дошло, на кого похожа добрая треть присутствующих — кому-то достался скромный Вигов рост, кому-то — тщедушное телосложение, у кого-то была почти такая же длинная, до середины груди, бородёнка. Особо стойким признаком, прочно обосновавшимся в геноме обитателей острова Дац, были голубые глаза — у волшебника живые, нахальные и хитрые; у большинства его потомков грустные и подслеповатые.