Для родины любимой! (Стихи и рассказы)

Паустовский Константин Георгиевич

Отряд быстро шел на дым костра. Солнце было в зените. Пекло невыносимо. Нигде не было тени. Казалось, и предметы и люди потеряли ее — так она была коротка. Ноги ребят тонули в песке.

Наконец Сетдар вывел отряд на дорогу, которая вела к соленому колодцу. Теперь они пошли еще быстрей. Вскоре потянуло дымком, и на высоком бархане показался костер, а за ним ребята увидели палатку

и колодец. И сразу им бросилась в глаза большая соломенная шляпа Нади Борисенко.

Айнабад очень обрадовалась, увидев Надю, а еще больше — Каджара. Она не умела долго хранить обиду и была совсем не злая девочка.

Сетдар взглянул на Каджара и холодно отвернулся. Значит, он не только самовольно отделился в походе от своего отряда, но и обманул их всех. Отряд напрасно бросил работу и проделал трудный путь в жару по пескам. Предстоял тяжелый разговор. Но при посторонних Сетдар не хотел выговаривать Каджару.

— Сам убежал, а теперь зовешь, — укорила Каджара Айнабад.

Каджар покраснел. Все думают, что он «дезертир», убежал от нелюбимой работы.

— Что случилось? — строго спросил Сетдар.

— Воды нет. — Каджар открыто посмотрел на Сетдара. — Здесь остались только двое — Николай и Надя. Когда приедут за ними, неизвестно, и, может быть, приедут без воды… А Мелекуш опрокинул бочонок с запасом.

— Нет воды? — уже несколько добрее спросил Сетдар. — Да ведь вот колодец — разве вода ушла?

— Вода есть, но горькая.

— Эх-х ты, джигит! Не знаешь, что надо сделать… Даже Айнабад знает, как очистить воду. Осрамил ты наш отряд! Все у тебя есть: и верблюдица и вода в колодце. Ты бы добавил в воду верблюжьего молока — и пей сколько угодно! Так всегда чабаны делают. Разве ты не знал об этом или забыл? А ведь я рассказывал вам на одном сборе…

Каджар почувствовал себя окончательно уничтоженным. Выходит, все пионеры, и даже болтушка Айнабад, знают, что нужно делать, — все, кроме него. А он не знал!

Сетдар достал из колодца ведро воды и начал доить верблюдицу. Когда в кувшин надоилось достаточно молока, Сетдар влил туда воды. Студент и Надя с удивлением смотрели на то, что он делает.

— А теперь попробуйте воду, — сказал Сетдар.

Сначала напилась

Надя, а за ней студент. На лицах их отражалось крайнее изумление. Вода была уже не так солона, как прежде, и от нее совсем не пахло сероводородом. Добытая со страшной глубины, она сохранила свою подземную прохладу и прекрасно утоляла жажду. Студент с благодарностью погладил верблюдицу и вынул колючку, застрявшую у нее на шее в шерсти.

А Каджар стоял в стороне от ребят и подтягивал ремни седла на Мелекуше.

«Разве примут меня теперь в комсомол, — думал он, — если я был таким плохим пионером!» И тут он вспомнил, что галстук его все еще лежит в кармане. Он быстро надел его, завязал аккуратным узлом и подошел к ребятам, которым Надя показывала свой гербарий.

— Я возьму бочонок и привезу завтра воды, — предложил Каджар и посмотрел на Сетдара.

Но тот только кивнул головой, и нельзя было узнать, сердится он или нет. Тогда Надя сказала:

— Спасибо, Каджар! Ты такой заботливый! Если бы не ты, мы так и сидели бы без воды. И за письма, газеты большое тебе спасибо! Не горюй, что ты еще не комсомолец, ты обязательно станешь комсомольцем.

— Станет, станет, — сказал и Сетдар, — если больше будет думать о коллективе, чем о самом себе… Ты понимаешь, Каджар, как мы о тебе беспокоились?

— Понимаю, — сказал Каджар. — Только больше это не повторится… А зато я научился гербарий собирать!

— Научился? Да мужское ли это дело — травки? — лукаво спросила Айнабад.

И все рассмеялись.

До вечера ребята разбирали с Надей собранные растения, смотрели гербарий и просто разговаривали.

А потом они попрощались с Надей, со студентом и даже с верблюдицей и двинулись в обратный путь.

Солнце село. Песок уже принимал свой вечерний цвет, становился синим-синим, и это было последнее превращение пустыни за день. На огромном небе зажглась первая звезда и указывала отряду путь домой.