Для тебя я Ведьма!
Шрифт:
— Fermati con il nome di Silvano, — дождавшись подходящей паузы, я прервала заклинание. Ведьма с облегчением вздохнула.
Заметила макушку синьорины Мими за пригорком. Наблюдательница, как ей и положено — наблюдала… Боясь выйти на поляну, трусливо прячась — позор святейшей инквизиции. Я перевела глаза на безумную. Она всё ещё стояла с протянутой рукой, держа на ладони персик, и с надеждой смотрела на Торе. Он сглотнул комок сомнений и направил дуло пистолета на женщину. О, печати, эта дочь бездны сполна поплатилась за грехи, переступив черту сумасшествия, за которой нет ничего, кроме пустоты и надежды на искупление. Надежда — самое отвратительное
***
Уезжая из Польнео, рисовала в голове совсем другие картины — мы будем казнить полоумных ведьм, причинивших море страданий и боли людям. Надеялась никогда не усомниться в этом, но сегодняшнее утро оборвало струны души, и я забыла ноты наивной мелодии.
Синьор Сальваторе наглухо закрылся от моих попыток понять его чувства. Не знаю, как, но Торе это удалось. Тор разрубил огромный трон козлоного, соорудил помост для огня и, положив несчастную ведьму сверху, наконец, заговорил:
— Амэно, послушай, — он схватился щепотью за переносицу, отрывисто выпуская слова, — сейчас я разведу костёр, и мы уйдём. И больше никогда…
— Торе, я…
— Не перебивай! — Сальваторе отнял пальцы от лица, его глаза снова налились чёрным. У меня внутри всё сжалось.
Командир не закончил. Он рванул к пригорку, у подножья которого до сих пор пряталась Мими. Тор вытащил наблюдательницу на поляну, как котёнка за загривок. Синьорина Эспозито не сопротивлялась, неуверенно перебирая ногами по земле.
— Смотри! — Торе намотал каштановые кудри Мими на кулак и силой склонил над трупом ведьмы. — Думала, на прогулку вышла?!
— Пустите! — в ужасе умоляла Эспозито, упираясь руками в помост. — Прошу…
— Тор! — стало не по себе от вида человека, в котором с трудом улавливала черты моего мужчины.
— Помолчи, Амэно! — Сальваторе сорвался. Он не мог сдержать ярость — острую, раскалённую до предела, выжигающую сердце изнутри. — В Польнео тебя берегли, усадили на тёплое место наблюдателя, — Ловчий потянул Мими к себе, — но ты захотела большего — стать судьёй. Что же, давай, заработаем для тебя немного похвалы, — с этими словами Торе отпустил волосы наблюдательницы и отпихнул от себя.
Синьорина неловко попятилась назад, но устояла на ногах. Она тяжело выдыхала ненависть и отчаянье, страх и боль, которую ей причинил Сальваторе. Ловчий зарядил пистолет и направил на женщину:
— Фиксируй наши ошибки, — ледяным тоном заявил командир.
— Вам это с рук не сойдёт! — фурия снова блеснула в карих глазах Мими.
— Фиксируй!
— Иди в бездну, ублюдок!
Грохот выстрела оглушил писком в ушах. Я прижала подбородок к груди и зажмурилась, а когда открыла глаза, синьорина Эспозито уже лежала на земле. Тор раздувал пухлые щёки и смотрел в одну точку. Пистолет выскользнул из его рук, глаза посветлели. Я бросилась к наблюдательнице. О, Сильван, это конец… конец Амэно Гвидиче, Тора Сальваторе, Ромео Ландольфи и его семьи, конец Ловцов безумия. О, печати! О, Великий Брат! Мими выдала тихий стон, волна напряжения
— О, козлоногий! Что ты творишь, Торе?! — командир не шевелился, так и стоял, замерев, с пустым взглядом вникуда. Мой гнев мигом испарился, я кинулась к нему. Запустила пальцы в кучеряшки и хорошенько тряхнула. — Милый, очнись! Ну же!
Сальваторе не реагировал, в его голове стоял такой гул, что мне самой сделалось дурно. Зрачки танцевали — то заполняя синюю радужку чёрным, то сужаясь до размера песчинки. Нащупала в сумке на поясе настойку, с силой надавила на пухлые щёки любимого и, выдернув пробку зубами, опрокинула склянку в рот Тора.
— Милый? — я с надеждой ждала его возвращения.
— О, печати…
Смяла пальцами рубашку командира и прижалась лбом к его груди. Мне нужно было отдышаться, прийти в себя. Череда событий совершенно выбила из колеи. Я почти не чувствовала крепких объятий, не слышала слов. Торе что-то говорил, кажется, снова извинялся или объяснял, но в моих ушах шумели волны.
— …Амэ, слышишь? — слух понемногу возвращался.
— Да-да.
— Приведи её в чувство, разведу огонь, и уходим. Хватит на сегодня, — Сальваторе стал прежним, а я никак не могла собраться.
Он поцеловал меня в макушку и отправился к телу безумной ведьмы. Растёрла лицо ладонями — вроде лучше. Действительно, надо убираться отсюда. Мими так и не очнулась — не тащить же на себе эту фурию в штанах! Я встала на колени рядом с наблюдательницей и легонько похлопала её по фарфоровым щекам — не разбить бы. Женщина не реагировала. Немного подумав, отбросила сомнения и залепила хорошую затрещину. Голова синьорины Эспозито безвольно дёрнулась от удара и — ничего. Руки сами потянулись к сумке на поясе, я откупорила склянку, приподняла Мими и влила ей в рот… Дальше мысли замелькали молниями — склянка с настойкой из корня Ши, упавшая несколько минут назад на том месте, где я приводила в чувство Торе, бутылочка с зельем инициации, которую ночью спрятала в своей сумке… О, Великий Брат! Резко отдёрнула руку, с ужасом посмотрела на вязкую, желтоватую жидкость, стекающую с уголков губ Мими по скулам, на семена тмина в пузырьке.
— Тор! — мой крик разорвал воздух в клочья.
Глава 10
Я умудрилась влить в рот Мими почти всё содержимое пузырька — на дне осталось совсем немного вязкой жидкости с зёрнышками тмина. О, Сильван… Я её отравила?.. Мне ещё не приходилось волноваться за жизнь человека, которого следовало бы убить.
— Торе, она выживет? — липкий ужас сползал холодным потом по вискам.
— Милая, думаю, всё обойдётся, — он с улыбкой сжимал бутылочку в кулаке. — Ты нас спасла! — моя оплошность никак не вязалась с ликованием на лице Тора.
Стенобитная машина синьорины Эспозито полыхала в огне, а лес наполнился мелодичным напевом торжественного гимна, но я не понимала почему.
— Я случайно… Погоди-погоди… как это — спасла? — до меня дошло, что сказал Сальваторе.
— Скоро на теле Мими появится метка бездны… — восторженно зашептал Тор.
— Та-а-ак, — я кивнула, соображая, к чему ведёт командир.
— …Синьорина Эспозито — служащая инквизиции, она обязана проходить осмотр у лекаря каждый месяц.
Я выдохнула тихое «а-а-а» с клубом тёплого пара и прижала ладонь к губам. Догадки танцевали вместе с мыслями Сальваторе.