ДМБ 84. Я служил Советскому Союзу
Шрифт:
– Налево, – скомандовал капитан, подойдя к нашему корявому строю, – равняйсь, смирно. Я капитан Ожогин. Сейчас буду называть ваши фамилии, слушаем меня внимательно и громко отвечаем «я».
Пока мы строились, к толпе оставшихся призывников подходили другие офицеры и отводили своих будущих солдат в разные стороны, благо места на бетонке было полно. Закончили перекличку. Все наши оказались на месте, никто не спрятался в самолёте, чтобы рвануть домой. Это шутка, конечно.
– Вольно, строй не покидать. Игнатко, присмотри за бойцами, я сейчас, – сказал капитан и направился к самолёту, где возле трапа остались только сопровождавшие нас со сборного пункта офицеры.
Мы видели, как он расписался в каких-то бумагах, пожал офицерам руки и вновь направился в нашу сторону.
– Направо, шагом марш, – скомандовал он подойдя и добавил – Игнатко, веди парней в автобус.
Дальше
Автобус был небольшой, сидячих мест на всех не хватило, но сержант успокоил, что ехать недалеко, можно и постоять. За рулём уже сидел солдат, но не пограничник, погоны были голубыми с жёлтыми буквами «СА». Капитан сел на боковое кресло возле двигателя, а Игнатко и Рубцов на передний диванчик, сразу возле двери. Еще, перед тем как скомандовать посадку, Рубцов предупредил, чтобы эти места мы не занимали. Ладно, постоим, не беда, в самолёте насиделись. Серёга предлагал подвинуться, чтобы сесть втроём, но я махнул рукой. Минут десять, пятнадцать смотреть было особо не на что. По обеим сторонам дороги тянулись деревья. Единственное, что бросилось в глаза, здесь весна намного активнее вступает в свои права, чем у нас в Сибири. На деревьях уже появились маленькие клейкие листочки, а молодую травку я заметил ещё на аэродроме. Солнце припекало основательно и в стареньком автобусе вскоре стало жарко, пришлось даже куртку расстегнуть. Лиственный лес сменился двух и трёх этажными домами какого-то небольшого городка или посёлка. Названия населённого пункта я не заметил, может, табличка с другой стороны дороги была. Немного покружив по узким улочкам, автобус выехал к одноэтажному покрашенному в грязно-серый цвет зданию вокзала.
– Так бойцы, – заговорил капитан, когда водитель заглушил двигатель и открыл скрипучую дверь, – до поезда почти два часа. Автобус нужно отпускать. Поэтому сейчас организованно выходим и идём в самый дальний конец перрона, чтобы не пугать гражданских своим экзотическим рваньём. Никуда не шарахаться, а тихонько сидеть и ждать поезд. Сержанты Игнатко и Рубцов за вами присмотрят. Если кому-то потребуется в туалет, спрашивайте у них. Только толпой не ходить. По двое, максимум по трое, всё равно на всех очков не хватит.
– Вопросы? Вопросов нет, – констатировал капитан, подождав пару секунд, – всё, на выход. Игнатко старший, веди пополнение. Я через час подойду, надо ещё кое-какие дела уладить.
Народу на перроне было не много. Точнее его совсем не было. Просто люди выходили из подошедших электричек, а другие садились в них. Транзитом, почти не снижая скорость, громыхали товарные составы. Капитан появился минут через сорок, спросил у Игнатко как дела и снова куда-то убежал. Второй раз он пришёл за десять минут до прибытия нашего поезда. Уже заметно стемнело, наступил вечер и на перроне зажгись редкие фонари. Теперь, кроме нас, здесь вообще никого не было. Капитан скомандовал построение и быстро провёл перекличку. Вскоре, освещая рельсы мощным прожектором, показался локомотив нашего поезда.
– У нас восьмой вагон, – громко объявил Ожогин, – поезд стоит десять минут, все успеете сесть. Не ломитесь как голые в баню, но и варежку не разевайте. Быстро и организованно проходим в вагон и занимаем три крайних отсека. Вагон плацкартный места всем хватит не ссыте. Ехать нам всего около семи часов, к утру на месте будем. Всё вперёд, вон восьмой вагон проехал, догоняем.
Поезд тащился медленно и нудно. Пассажиров было мало, поэтому мы только вначале плотно оккупировали крайние купе, а потом расползлись по всему вагону. Естественно, с разрешения капитана и под бдительным оком сержантов. Понятно, что никто из нас сбегать не собирался. Если у кого-то была мысль не идти в армию, он просто не пришёл бы в военкомат, а скрывался в своём городе. На кой чёрт лететь в Приморье, чтобы сдёрнуть и потом добираться до дома за тысячи километров? Явных идиотов, среди нас вроде не было. Ожогин вероятно и не думал, что мы убежим. Просто следил, чтобы кто-нибудь не отстал по дороге, по собственной глупости. В поезде скооперировались и доели все свои домашние запасы. Свою лепту в поздний ужин внесли и сержанты, вытащив из своего вещмешка несколько банок тушёнки и пару булок хлеба. Потом капитан скомандовал отбой, и мы вновь разбрелись по вагону. Кто спал, кто негромко разговаривал. Я залез на свободную верхнюю полку и попытался уснуть, накрыв голову курткой. Под мерный стук колёс мне удалось задремать, потом проснулся, потом снова уснул.
Так в полудрёме
– Ну, вот и наши такси, – удовлетворённо сказал капитан и первым шагнул через рельсы, – пошли грузиться парни. Надеюсь, в поезде никого не забыли? А, Игнатко?
– Никак нет, тащ капитан, я салаг пересчитал по головам, сошлось со списком, – отозвался сержант, догнав Ожогина.
– Ну, добро, я в первой машине, вы с Рубцовым во второй. Бойцов поровну разделите, по машинам.
Ехали около часа, подпрыгивая на жёстких деревянных лавках и глядя на клубящуюся вслед за машиной пыль. Внезапно пыль закончилась, а машина перестала подпрыгивать, въехав на старенький асфальт. Ещё через пять минут проехали КПП и свернули налево. Дальше мы катили вдоль бетонного забора. Здесь асфальт положить забыли и мы вновь запрыгали уже отбитыми задницами на жёстких лавках. К счастью, ехали всего минут пять, и остановились у одноэтажного каменного здания. Побеленное розоватой извёсткой, приземистое, не широкое, но сильно вытянутое в длину. Рядом небольшая спортивная площадка – турники, брусья, металлическая шведская стенка. Всё покрашено тёмно-синей краской. С другой стороны от входа в здание расположена круглая курилка, напоминающая беседку с покрытой листовым железом крышей. Всё это мы рассмотрели, выпрыгнув из машин и стоя в ожидании дальнейших распоряжений.
– В две шеренги становись, – скомандовал подошедший Ожогин.
– Равняйсь, смирно, вольно. Так бойцы, – продолжил он, когда мы изобразили подобие строя, – вы прибыли в учебную часть Краснознамённого тихоокеанского пограничного округа. Большинство из вас здесь и останутся на ближайшие шесть месяцев. Выучитесь, сдадите экзамены, а потом разъедетесь по заставам. Некоторые, возможно, уедут в другие воинские части округа, если вы заинтересуете «покупателей» из этих частей. Но, всё это будет потом, позже. А сейчас у вас двухнедельный карантин. Всё это время, вы будете постоянно находиться в этом карантинном корпусе, – капитан показал рукой на розовый дом.
– Отлучаться разрешается только по команде, моей, или уже знакомых вам младших сержантов. Это понятно? В столовую будете ходить после того как поест личный состав учебной части. Сейчас располагайтесь, разбирайте себе кровати и тумбочки. На завтрак мы опоздали, а до обеда ещё далеко. Поэтому, сейчас я попробую организовать вам баню и выдачу обмундирования, чтобы в столовую вы пошли уже в приличном виде, а не как шайка оборванцев. Если что-то осталось из мамкиных пирожков советую выбросить, а то потравитесь ещё. Не вздумайте в тумбочках прятать, в армии это запрещено. Ну, сержанты вам объяснят, что по чём. Давай Игнатко, командуй, а я в штаб, – закончил Ожогин и направился к машине.
– Так, духи, – начал сержант, когда капитан сел в кабину и машина быстро запылила по дороге, – слушать меня внимательно. У каждого из вас будет своя кровать и прикроватная тумбочка. Их внешний вид и содержание – ваша головная боль. Поясняю на пальцах, кровать должна быть идеально заправлена, а в тумбочке не должно быть ничего лишнего. Как правильно заправлять кровати мы вам покажем, а вы потом потренируетесь. В тумбочке разрешается хранить шильно-мыльные принадлежности, ну и письма с тетрадями. Объясняю – мыло в мыльнице, зубная паста в тюбике, зубная щётка в футляре, станок с лезвиями или электробритва. Бумага или тетради, конверты, ручки, карандаши. Подшива для воротничков, нитки, иголки, у кого есть ножницы. В самом низу, в целлофановом мешочке можно положить щётку для обуви и крем. Вот в принципе все предметы, которые разрешается по уставу держать в тумбочке. Естественно, всё это должно быть аккуратно сложено. Запомните, порядок в тумбочках у вас будут проверять достаточно часто. Если будет бардак, или найдут там что-то лишнее – залёт. Хлеб, печенье, конфеты, консервы, тушёнку, сгущёнку, фрукты, что ещё? Короче, весь хавчик – в тумбочке хранить нельзя. Это зарубите себе на носу, как отче наш.