ДМБ: Большие маневры
Шрифт:
«Данный визит - шаг скорее политический, нежели профессиональный, так как участвовать в учениях будут четыре взвода, каждый представляет соответственно одну страну, а командует всем этим… - Стойлохряков подумал о слове „сброд“, но решил себя поправить и согласился с определением „ансамбль“, - некий американский полковник Тод Мартин от НАТО, а принимающую сторону в поле возглавляет подполковник Стойлохряков.
Генерал-лейтенант Лычко больше никакой информации сообщить не мог, но гарантировал на сто процентов, что взвод
– Да вы что?! Извините, товарищ генерал, сорвалось. У меня ведь одни дебилы! Опозоримся ведь.
– Так по всей России, - не поддержал комбата высокий чин.
– Я хотел сказать, что лучше вашего батальона мне не найти. Тем более что все решено наверху.
– А чем заниматься будут?
– Стойлохряков поглядел тоскливо на опустевшую примерно с полчаса назад чашку. Когда-то там был крепкий чай.
– Учения какие-то, - буркнул Лычко.
– Пока не могу тебе ничего сообщить, так что готовь универсальную команду. Вместе с натовцами приедут члены из Москвы, вот они все и определят. А если мне что-то станет известно, то я тебе сообщу в обязательном порядке, но вряд ли раньше, чем за неделю, появится какая-либо определенная информация.
– Да как же так? Мы же принимающая сторона, мы что, определиться с программой не можем?!
– возмутился комбат.
– В Москве что-то мудят, откуда я знаю, - огрызнулся Лычко.
– Ты давай вот конкретным вопросом занимайся, чтобы там у тебя на территории все было чики-чики! Чистота. Порядок. Срач убирай.
– Мы это дерьмо не устраивали, пусть летуны разгребают!
– У летунов программа плотная. И как ты себе представляешь их копающимися в дерьме?
– Так, значит, пехотинцев, в дерьме копающихся, можно представить?
– Ты давай не выступай!
– Лычко повысил голос.
– Ты всего-навсего кто? Комбат. Вот и оставайся комбатом и не лезь своим рылом в фарфоровые миски. Метафора. Я сегодня в ударе, - генерал-лейтенант повесил трубку, а Стойлохряков подошел и посмотрел на плац, где проходили запланированные занятия.
– До-о-о-о, - протянул Валетов и пощелкал в воздухе пальцами, - Резина, тебе не кажется, что что-то не то?
Маленький Фрол заложил руки за спину и прохаживался по кубрику от двери до окна и обратно.
– До-о-о-о, - снова протянул он.
– Чего-то не хватает, как-то мелодия не идет.
– Да, - соглашался Резинкин, - не катит.
– Мне не нравится, - пробурчал Простаков, сидя на койке с головой, обмотанной мокрым полотенцем.
– Валетов, ты придурок, ты мне чуть башку не проломил.
– Да ты не сердись, - суетился мелкий, пытаясь хоть каким-либо образом поднять настроение обидевшемуся Лехе.
– Я ведь над тобой просто прикололся, а
– продолжал бурчать Леха.
– Да ладно, сейчас смотри как весело будет! До-о-о-о, - снова протянул Валетов, подбежал и пнул сапогом в бок стоящего в упоре лежа Ларева, - давай говори мне: «До-о-о-о»!
Фрол поставил сапог между лопаток бойца и надавил вниз, после чего тот шлепнулся мордой об пол. Присутствующие и не участвующие в шоу заржали.
Семеро молодых были поставлены в упор лежа, причем все сделано было по науке: первым, отвечающим за ноту «до», стоит самый крупный боец, за ним идет помельче, потом еще мельче и еще мельче.
– Ре-е-е-е, - пропел Валетов и точно так же поставил сапог между лопаток Саше Кислому, и тот следом за Ларевым брыкнулся в пол.
– Во! Понимаешь, музыка! Леха, музыка!
Леха продолжал раскачивать башкой:
– А чего это их семеро?
Валетов подошел.
– Ну как же ты не знаешь, нот-то семь! Для того чтобы какую-нибудь мелодию сбацать, надо семь нот.
– Всего семь? А-а, ну да. Давай мелодию.
– Так, товарищи бойцы, запоминаем, - «дирижер» прохаживался перед «оркестром», - все в упоре лежа. Кислый отжал меха наверх, Ларев поднялся…
Утоптанные вниз бойцы вновь обозначили готовность к воспроизведению музыки для обиженного товарища младшего сержанта Простакова. Валетов зачитал программу:
– Ми-ми-до-фа-ре-ми. Запомнили, уроды? Поехали!
И началась музыка! Боец, обозначавший нужную ноту, после хлопка дирижера сгибал локти и целовал пол с необходимой и требуемой Валетовым интонацией. После чего по казарме разносилась мелодия, состоящая из разрывающихся с начищенным полом засосов:
– Мня, мня, мня-мня.
Валетов ходил недовольный:
– Фа! Ну ты чего отстаешь! Из темпа выбиваешься, надо интенсивней локти сгибать! И чмок, чмок звонче! Я ничего не слышу, а товарищ младший сержант, он вообще как не в театре находится! В чем дело, я не понимаю? Поехали еще раз. Ми-ми-до, фа-ре-ми, ля-фа-соль, соль-ля-си. Что здесь непонятного?
Бойцы сгибали локти и звонко целовали пол, что не могло не доставить удовольствия самому «дирижеру». Он повернулся и озабоченно поглядел на основного зрителя, для которого и было в быстром темпе организовано это представление.
– Ну как?
– выжидающе спросил Валетов, представляя, как за обедом очень даже возможно его моська по самые уши войдет или в горячие щи, или кашу в том случае, если ему не удастся в первую половину дня задобрить младшего сержанта. Он тоже слегка пошутит. Но тогда над Валетовым будут ржать все, а сейчас еще не поздно попытаться загладить собственную вину.
Стоящий на входе билетер очень поздно подал команду «шухер», и застроенные в упоре лежа семь «нот» не успели подняться и принять безучастный вид. На пороге появился Мудрецкий.