Дмитрий Донской. Битва за Святую Русь: трилогия
Шрифт:
И Митяй рычит задавленным медведем:
— Ты мя попом нарече, а аз в тобе ни попа не доспею! А скрижали твои своима рукама спорю! Но не ныне мщу тебе, но подожди, егда прииду из Царя-града! — Он сдался. Нижегородский епископ водопадом своей учености переспорил его.
Поставленье Митяя в епископы собором русских епископов сорвано. На ниче ушли все усилия Князева ставленника. В ближайшие недели он сочинит, опираясь на статьи "Пчелы" и других сочинений греческих богословов, "Цветец духовный", где будет статья "О иноках-властолюбцах", направленная прямо против Дионисия с Киприаном. Он будет открыто угрожать, что закроет Сергиев Троицкий монастырь под Радонежем и выгонит Федора, его племянника, из Симонова. Но и это уже не поможет ему. К весне, к исходу поста, окончательно
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Киприан, утешенный несколько пересланным ему ответом московских старцев, также медлил и также понял наконец, что должен ехать в Константинополь, хотя бы и для того, чтобы усидеть на литовских епископиях.
В Литве творилась всякая неподобь. Русская летопись сообщает о захвате власти Кейстутом и последующим убийством Кейстута Ягайлой в статьях, относящихся к 1378–1379 годам. Но западные источники датируют эти события 1381–1382 годами. Разница существенная, в целую Куликовскую битву! Но, во всяком случае, "неподобь" готовилась заранее, и чуткий к переменам политического ветра Киприан должен был узнать или учуять и эту беду, не обещавшую ему ровно ничего хорошего.
Каким путем попадал Киприан в Царьград? Морем ли, из устья Днепра? Или посуху, через Валахию, Болгарию и Фракию, захваченную турками? В любом случае он должен был переждать яростные зимние бури и весеннюю распутицу. И значит, прибыл в Константинополь весной 1379 года.
Тут еще ничто не предвещало перемен, и, потыкавшись и побродив в секретах патриархии, обновив прежние связи, посетивши всех старых знакомцев, вдосталь растерянных и угнетенных переворотом, понял Киприан тщету надежд своих ("…и здесь нашел обстоятельства неблагоприятными для достижения своей цели") и что лучше всего ему на время исчезнуть, скрыться, не навлекая на себя скорый гнев Макария и возможную потерю кафедры. По византийским законам, лишить Киприана митрополичьего престола можно было только в его же присутствии, но никак не заочно. Посему он и скрылся, оставясь "в ожидании и питаясь тщетными надеждами". В этих "тщетных надеждах" минули конец апреля, май и половина июня…
Дряхлеющую Византийскую империю расклевывали два ворона, две торговые республики — Венеция и Генуя. Начала Венеция. Это по наущению венецианцев крестоносцы в 1204 году взяли и жестоко разграбили Константинополь. Позднее пальма первенства перешла к Генуе. Генуэзцы купили Галату и создали там, по другую сторону Золотого Рога, город-крепость и порт, перенявший девять десятых византийской торговли. Они почти вытеснили Венецию с Черного моря, укрепившись в Кафе и захватив львиную долю торговли с Ордой. Республика Святого Марка яростно огрызалась, не желая уступать воинственному сопернику.
Представим себе генуэзца с хищно горбатым, словно переломанным носом, с жестким, из мускулов и связок, бритым лицом. В плоской, со свисающим верхом шляпе, прообразе позднейшего берета, в коротком камзоле с круглым низким воротом, в обтягивающих ноги красных штанах-чулках, в узорных доспехах из листовой, прихотливо изогнутой стали, пирата и купца, дипломата и воина. И поставим рядом с ним прямоносого, в окладистой рыжеватой бороде, осанистого венецианца, тоже в плоской тогдашней шапке с пером, но в длинной меховой шубе, схожей с русским опашнем, с золотою цепью на плечах, знаке достоинства, богатства и власти, гордого тем, что именно он — наследник византийской культуры, ибо на островах лагуны до сих пор высятся храмы, возведенные императорами VI–VIII веков, а Святой Марк куполами и арками сводов,
Не уступает покамест генуэзской и дипломатия великой островной республики. А потому в исходе июня месяца 1379 года узники башни Анема, император Иоанн V и его сын Мануил, "чудесным образом" обманув болгарскую стражу, бегут из Константинополя к тому же султану Мураду и возвращаются с турецкими войсками. Мураду обещана дань, обещан ежегодный посыл двенадцати тысяч вспомогательного войска, обещано все, что можно: греки в неистовой междоусобной борьбе за власть торопятся затянуть петлю на собственной шее и первого июля 1379 года вступают в город.
В бухте Золотого Рога — боевые венецианские каракки и вооруженные тяжелые галеи. Торговые нефы перевозят турецкую конницу. Законный император штурмует город!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Киприан, как только услышал о перевороте, устремил из пригородного монастыря, где он нашел приют, в Константинополь. Но в ворота никого не пускают, в городе идет бой. Сдвинутые с дороги, стоят застрявшие купеческие возы, теснятся дровосеки с ослами, нагруженными хворостом, продавцы масла, рыбаки, покинувшие порт, нищие. Все толпятся, суетятся, переговаривают и спорят, гадая, как пойдут дела, и не ведая, что делать им теперь со своим товаром.
Толпа густеет. Тут же завязывается мелкий торг. Разносчики воды и продавцы лепешек шныряют в толпе и меж возами, предлагая свой товар.
Киприан уже было начал сговариваться с двумя моряками, собиравшимися в сумерках прорываться в город на лодке, но тут ворота раскрываются, и вся толпа обрадованно устремляется внутрь. В воротах давка. Вооруженные турецкие янычары перещупывают купеческие возы, взимают дань. Никто не спрашивает, почему и зачем и по какому праву. Право определяется кривыми широкими саблями, и больше ничем. Развязывают пояса, суют стражам золотой иперпер или носиму — по товару глядя — и с облегчением проезжают в город.
Киприана грубо ощупывают. "Монах, монах!" — повторяет он. Наконец, легонько шлепнув по шее, пропускают внутрь. Впереди редко бухают пушки. Новомодное устрашающее оружие, толку от которого, кроме грома и дыма, чуть. Куда дальше и точнее берет, пока еще, арбалет! Ясно, к Софии еще не подошли, и в секреты патриархии ему не попасть, да и попадать не стоит, там генуэзцы. По улице быстрым шагом проходит в латах отряд венецианских стрелков-арбалетчиков. На отпрянувшего в сторону духовного они даже не смотрят, не до него! Киприан бежит, потом крадется, все далее. Жители испуганно прячутся в подворотни. Любопытные пялятся из окон и с балконов. В воздухе изредка начинают посвистывать стрелы, и Киприан, избрав благую долю, сворачивает к Студитскому монастырю. Здесь его примут, накормят, здесь он пересидит, дождав победы Венеции, а с нею и своей собственной.
Турки, венецианцы и малюсенький отряд греков под командованием Мануила уже продвинулись до форума Аркадия и квартала Леомакеллий.
Иоанн V тоже отсиживается в пригороде и дрожит. В башню Анема угодить опять он не хочет вовсе, куда удрать, ежели турки с венецианцами не устоят? Но Золотой Рог полон венецианских кораблей. Галеры, выбрасывая десятки весел, похожих на шевелящиеся щетинистые усы, плавают взад и вперед, изредка сцепляются носами, тогда с палуб летят стрелы, сверкает сталь, столпившиеся у бортов солдаты готовятся лезть на абордаж, но галеры расцепляются вновь. Боя еще нет, еще те и другие не готовы к нему и ждут подкрепления.