Дмитрий Донской
Шрифт:
– Он, видать, пирогом пирог начинить мечтает, да хиловат.
Кирилл не сомневался больше: войска прошли, за войсками прошли купцы, а следом за купцами эти бредут – с купцов шкуру сдирать. Бредут, да опасаются друг друга – нет ли кого, кто и у них пирог отнимет.
Рука у Кирилла ощупала пояс: тут ли кинжал?
Вошла хозяйка. Запахло парным молоком и навозом. Поставила бадью на скамью и загремела заслонкой.
Постояльцы похлебали хозяйского варева – постную похлебку, где разварной горох да грибки хорошо были
– А медов не варишь? – спросили у хозяина.
– Сам не варю и другим не велю. Стоять у меня стой, песню пой, щи хлебай, а о меде не бай.
– Стол без медов – как песня без слов. – Это как на чей разум! – сурово ответил старик.
– Что ж, худоумными нас почел? – грозно спросил остробородый.
– Не замай, Щап! – тихо проговорил Кириллов сосед остробородому.
– А ну их! Лезут. Преподобные свечкодуи!
– Щап! – еще тише и настойчивее попрекнул сосед.
Остробородый опять углубился в темень угла. Темень стояла и на дворе.
Дверь не была закрыта, в жилье веяло прохладой и сыростью. Дождь не утихал, и слышно было, как он стучит по дощатому полу крыльца.
Кирилл понял, что семеро заезжих мужиков – не из одной ватаги. Тут было их две или три.
"А Щап-то остер не только бородкой. Не зря его те опасаются! подумал Кирилл. – Надо и мне эту ночь попастись: теперь не в лесу, чать!"
– А ну, хозяин! – сказал Кирилл. – Как бы прилечь где?
– Положу, положу, гостюшко.
– Мне б где поспокойнее.
Старик покосился на мужиков. Все они сторожко прислушивались к их разговору.
– Не бойсь. Выспишься!
Кто его знает, может, и хозяин свою ватагу держит. Лечь-то легко, да каково вставать будет? Нынче на благость не надейся. Шалыги по дорогам в рясах ходить стали; ряса потолще панциря!
"Да я и сам вроде того!" – усмехнулся про себя Кирилл. И пошел за хозяином.
Старик его вывел в клеть. Клеть стояла тут же за двором. Толстая дверь снизу была науголок прорублена, чтоб кошка могла пролезть. Душно пахло слежалым зерном и мышами. Слева от двери, поверх закрома, положена была медвежья шкура по доскам; хозяин приволок на нее тулуп.
– Ночи холодны становятся. У меня тут изнутри засов. Не сумлевайся, гостюшко.
– Спаси Христос. Доглядь коня.
– Гляну, гляну.
В темноте Кирилл забрался на ложе и стал слушать. Хозяину не верь, ему и стена – дверь. Он опять пощупал кинжал: "Эх, в лес бы да за ночь выспаться!"
Когда хозяин вернулся в избу, Щапа и другого уже не было. На столе лежали полушки за пристанище.
– Куды ж в эту темень их понесло? – удивился хозяин.
– Бог с ними! – довольно ответил рыжий.
– Ну, их дело, – согласился хозяин.
Хозяин пошел к печи.
– А купца я на зады в сарай отвел. Пущай на сене отсыпается.
Рыжий хитро подмигнул:
– Тебе виднее!
Успокоившись, старик
– Вы-то на полатях, что ль, ляжете?
– Да не. Нам скоро пора.
– Ну, как знаете! – и полез на печь.
Едва стало рассветать – а утро запаздывало из-за обложных туч, Кирилл услышал притаенные шаги. Несколько человек прошло мимо клети к сараю.
Кирилл тихо сполз с закромов, принатужился, чтоб не скрипнуть, отодвинул засов и вышел наружу.
Он воровато обошел сырые бревна стен, держась ближе к ним, слегка шурша мокрой крапивой, и зашел к воротам двора. Попробовал затвор, но ворота были заперты. Хотел подлезть снизу, но, видно, навоз со двора давно не свозили: в подворотню не протиснешься.
"Не может быть, чтоб на двор лаза не было".
И правда – одна из досок шаталась. Кирилл оттянул ее и пробрался во двор. Его конь стоял поодаль, сонно шелестя сеном.
Кирилл погладил его и заглянул в кормушку – сена задали много и овса засыпали. Он отошел в сторону и залег в сене. Когда зарывался в него, хозяин вышел во двор из избы и крикнул:
– Н-но! Не балуй!
"Сторожко спит!" – подумал Кирилл о старике.
Едва хозяин ушел в избу, чья-то рука тронула ворота снаружи. Тихо отодвинулась доска лаза. Кто-то постоял, свыкаясь с мраком двора. Вверху, под крышей двора, завозились голуби. Кирилл скосил в ту сторону глаз и увидел острую, как лезвие, щель в крыше – рассветало.
Человек от ворот прошел к Кириллову коню и потрепал по шее, успокаивая. Потом схватил цепь и принялся отмыкать правой рукой, а левой почесывал коню шею.
Кирилл мгновенно приподнялся. Человек, застыв, остановился. Это был Щап.
– Ну-ка, не замай!
– Что ты! Что ты! Я – так.
Но Кирилл подступил ближе. Между Щапом и воротами стоял конь. Щап вдруг пригнулся, нырнул под брюхо коня и кинулся к воротам.
"Ишь! – удивился Кирилл. – Истинно, как я, от смерти из-под конского брюха вынырнул! – И усмехнулся, вспомнив пережитый день:
– Два звания за день испробовал! Как поступать дальше? Воином ходить несподручно, всякий подумает: почему, мол, от воинства отбился? Купцом – тяжело, спать мешают.
И так, и этак мяса на костях не нарастишь. Надо в рясу, что ли, опять?
Самое мирное дело по нашим временам!"
Но тут же вспомнил, что невдалеке под мхом запрятан хороший запас.
Можно, значит, не спешить, оглядеться, а там видно будет.
Он снова закрепил цепь, вышел через лаз на утреннюю светлую улицу и пошел в клеть.
Глава 10
СЕРГИЙ
Осенняя тихая, длинная ночь прошла. В лесу едва занимался мокрый рассвет. Сергий проснулся и приподнялся, прислонившись к стене. В соседней келье глухо разговаривали. Ему показалось, что оттуда доходит женский голос: