Дмитрий Медведев. Человек, который остановил время

Башкирова Валерия Т.

Да и кадровую политику Медведев проводил все решительнее. Отставок стало еще больше, причем не только среди губернаторов, но и в силовых структурах. Ушли, казалось, неприкасаемые.

Так, начальник ГУВД Москвы Владимир Пронин, давний соратник мэра Юрия Лужкова, благополучно переживший «Норд-Ост», взрывы в столичном метро и другие громкие теракты в Москве, был отправлен в отставку на следующий день после того, как глава одного из районных ОВД столицы расстрелял в супермаркете девять человек.

При этом становилось все заметнее, что в главе государства, по сути, уживаются два очень разных политика.

С одной стороны, по его инициативе были приняты

законы об усилении борьбы с коррупцией, снижении административного давления на бизнес и смягчении ряда норм партийного и избирательного законодательства, что позволило многим комментаторам заговорить о либерализации внутриполитического курса. С другой стороны, поправки в Конституцию, увеличивающие срок полномочий главы государства, и позиция Медведева в конфликте с Грузией мало сочетались с образом «настоящего западника», зато вполне соответствовали путинским принципам суверенной демократии. Да и знаковое, по крайней мере для мировой общественности, дело ЮКОСа пошло на второй круг именно под занавес первого года медведевского президентства.

Впрочем, эта двойственность, прямо вытекающая из особенностей тандемократии, как раз и позволяет лучше понять действия президента. Ведь если оценивать их не с нуля, а отталкиваясь от свершений предшественника, то нельзя не заметить, что «либерализм» Медведева с частичным раскручиванием гаек стал возможен лишь потому, что Путин ранее закрутил эти гайки почти до упора. При этом Медведев в своих реформах никогда не покушался на основы властной вертикали, для укрепления которой Путиным и вводились когда-то новые ужесточающие нормы^{311}.

Например, пообещал смягчить законодательство о некоммерческих организациях – но никак не отреагировал на сложившуюся в Минюсте практику отказывать оппозиционным объединениям в регистрации под весьма сомнительными предлогами.

Что же касается тех редких случаев, когда Медведев был готов продемонстрировать полную самостоятельность, то тут его энтузиазм компенсировался неисполнительностью системы.

Президент предлагал «гуманизировать правосудие», но мордовские судьи раз за разом отказывали в условно-досрочном освобождении бывшему юристу ЮКОСа Светлане Бахминой. Да и знаменитый призыв Медведева «не кошмарить бизнес», по признанию сотрудников его администрации, бесследно растворился в недрах правоохранительной системы и в силовых структурах. И это тоже можно было считать характерной чертой тандемократии: судя по всему, многие чиновники полагали, что исполнять указания сверху необходимо лишь в тех случаях, когда они исходят одновременно от обоих представителей правящего тандема^{312}.

Не поколебала основы тандемократии и упомянутая уже выше статья Дмитрия Медведева «Россия, вперед!», хотя многие усмотрели в ней противоречия между президентом и премьером. Отклонений от привычной «вертикальной» логики и риторики в статье действительно хватало.

Во-первых, обращал на себя внимание неформальный стиль изложения. Сам Дмитрий Медведев пояснил, что статья, в отличие от более консервативного по жанру послания, – «это эмоциональные вещи, которые, на мой взгляд, должны зацепить». Владимир Путин, как известно, тоже любит «зацепить», добавив в свою речь эмоций и человечинки, однако в результате у него получается «мочить в сортире» и «жевать сопли». А у Медведева – «умственная и душевная лень» и «ничего не предпринимающие „предприниматели“».

Во-вторых, нельзя было не заметить непривычно жесткую

оценку Медведевым ситуации в стране, а фактически – итогов «путинского десятилетия», о которых до сих пор власть отчитывалась в весьма возвышенных тонах. «Унизительная сырьевая зависимость», «игнорирующая потребности человека» экономика, «полусоветская социальная сфера», «низкое качество общественной дискуссии», «далекое от идеала» качество демократических институтов – это что, оценка благодарным преемником блестящих свершений своего предшественника? И даже когда президент пишет: «Мы делали далеко не все необходимое в предшествующие годы. И далеко не все сделали правильно» – понятно, что главная персональная составляющая в этом «мы» отнюдь не Дмитрий Медведев.

В-третьих, некоторые отдельные мазки нарисованной президентом картины светлого будущего были вполне достойны кисти оппозиционных художников. К примеру, «парламентские партии, периодически сменяющие друг друга у власти». Или пассаж о том, что «партии и их коалиции (а это явный намек на парламентское большинство. – Ред.) будут формировать федеральные и региональные органы исполнительной власти (а не наоборот)»^{313}.

2009 г. был знаменателен тем, что участники тандема впервые заговорили о выборах-2012. 11 сентября премьер, отвечая на вопрос членов международного дискуссионного клуба «Валдай» о том, будет ли он конкурировать с нынешним главой государства на президентских выборах 2012 г., ответил: «Мы договоримся. Мы понимаем друг друга. Мы люди одной крови. Сядем, договоримся в зависимости от конкретной ситуации. Решим между собой»^{314} (почти через год это – и в политическом, и в медицинском смысле – подтвердил и Дмитрий Медведев в интервью французскому журналу Paris Match. – Ред.).

Через четыре дня с теми же политологами беседовал уже Дмитрий Медведев. На вопрос о его готовности пойти на второй срок президент ответил также уклончиво: «Я для себя ничего не загадываю, ничего не исключаю». Но идею «решить между собой» поддержал – правда, оговорившись: «Это не значит, что мы что-то предрешаем, но, как ответственные люди, мы должны друг с другом договариваться по каким-то вопросам»^{315}. О том, должны ли к этим переговорам на каком-то этапе подключиться еще и российские избиратели, ни президент, ни премьер не упомянули.

Назвав 2009 г. «периодом развитой тандемократии», журнал «Коммерсантъ Власть» отметил, что процесс разграничения полномочий между президентом и премьером в том году завершился. Причем определяющую роль в этом сыграла именно борьба с глобальным экономическим кризисом. Владимир Путин, погрузившись в ежедневную антикризисную рутину, окончательно вжился в образ крепкого хозяйственника. А Дмитрий Медведев, как и велит Конституция, сосредоточился на вопросах стратегии, внешней политики и руководстве силовиками.

Именно президент в 2009 г. перезагружал отношения с США, отвоевывал у пиратов сухогруз Arctic Sea и устраивал кадровую чистку в Федеральной службе исполнения наказаний. Премьер же тем временем успокаивал жителей Пикалева, изучал ценники в супермаркетах и выбивал у французов деньги на спасение АвтоВАЗа. А если кто-то вдруг спрашивал его о чем-то не совсем премьерском, Путин, как правило, не забывал подчеркнуть, что полностью согласен с мнением, которое по этому вопросу уже выразил «президент Дмитрий Анатольевич»^{316}.