Дневник (1964-1987)
Шрифт:
Я прихожу в Твой сад. Здесь слагаю я свои суетные заботы и мысли. Я останавливаюсь и слушаю. Я смотрю. Я стараюсь понять Тебя. Но я сознаю, что этого недостаточно и пробую почувствовать Тебя. Движутся соки в деревьях из земли к вершинам. Живут травы. Летят птицы — через час они будут далеко. Непостижимые для меня связи соединяют видимое и невидимое. Рождаются побуждения. Возникают законы. Я Твой. И нет для меня большего счастья, как постичь это.
12 марта.
Старость — это одиночество. Можно, конечно, хорохориться, лицемерить и кривляться, но истина состоит в том, что человек остается один. И все ведет к этому: твои сверстники умирают; друзей все меньше и меньше, новые связи возникают с трудом, и они не прочны. Человек хуже видит, хуже слышит, его веселость иссякает, общительность снижается. Он становится некрасив. А мужчина, если он живет дольше, чем может быть мужчиной, прижизненно оставляет свою жену вдовой.
И вот важно, пока ты можешь мыслить, пока есть еще время, — понять смысл этого отрицания: энтропию, как момент тотальной организации.
23 марта, суббота.
Наш атеизм вульгарен и примитивен и годится, разве что, только для того, чтобы воевать с религиозными представлениями, да и то двухтысячелетней давности.
Что же касается религиозного чувства, то оно подобно чувству первой любви, над которым не только легко посмеяться, но которое легко и уничтожить грубым прикосновением. Гораздо проще лишить человека этого чувства, чем воспитать его в нем.
Религиозное чувство и религиозные представления — это не одно и то же, хотя и то и другое имеет взаимообусловленную историю. Эйнштейн обладал религиозным чувством, которое он называл космическим религиозным чувством, и которое было свободно от антропоморфизма. Это предполагает другой уровень культуры, чем тот, который достаточен для атеизма, основанного в лучшем случае на научных представлениях прошлого века.
2 апреля, вторник. Тезисы мои были написаны более двух лет тому назад. За это время я получил многочисленные подтверждения правильности сформулированной там идеи. Она современна, ибо пути сегодняшней науки и философии — это понимание мира как целостности. Время разложения всего на простые множители, детищем которого является materialismus militans, прошло. Мы слишком долго из-за деревьев не видели леса, его несводимости к этим деревьям. Почти каждая прочитанная мною книга (я имею в виду, прежде всего те книги, где излагаются современные проблемы науки, их сегодняшний аспект) является подтверждением того, что я в основном, в главном — прав.
6 апреля.
Можно сказать, что всякое представление о Мире не адекватно ему. Так обстоит дело сейчас и будет обстоять всегда. И не только представление — всякая модель Мира не может быть ему адекватна. Аргументировать это можно, но не нужно. Однако степень приближения модели к оригиналу может быть разная, Очевидно, что при построении таких моделей невозможно избежать экстраполяций. Но ведь они же сослужили службу математикам при построении четырехмерного пространства.
Мир представляется мне обладающим структурой. То, что мы знаем о структуре Мира, лежит в пределах некоторой весьма ограниченной амплитуды уровней. Думаю, что Большая Вселенная представляет собой лишь один из элементов мировой структуры. Она (Большая Вселенная) — конечна, хотя и безгранична внутри своего закона. Конечность нашей Вселенной есть ее качественная определенность, противостоящая как один структурный элемент Мира другим. Большая Вселенная есть система, способная к взаимодействию с другими системами Мира. В пользу этого говорит то, что, несмотря на действие закона энтропии, Вселенная внутри себя дифференцирована, и, значит, обладает авторегуляцией, которая способна сохранить ей эту внутреннюю дифференциацию. Авторегуляция же, насколько нам известно, присуща системам.
17 мая, пятница.
Мне сейчас привиделся странный сон. Нахожусь в совершенно пустой комнате, но не один. В ней, кажется, нет даже окон, только в стене темное отверстие, как мусоропровод, а около него женщина. Кто она — сейчас не знаю, кажется, знакомая. Я стою к ней лицом, говорю с ней и знаю, что он уже здесь; я это знаю, а его не узнаю, как бы не вижу. Но тут произошло и узнавание. По диагонали этой комнаты, не торопясь, идет фигура в одеянии цвета охры, на голове капюшон. Когда я узнал в нем сатану каким-то внутренним чувством, — он повернулся ко мне. Оказалось, что у него пошлейшее лицо с усиками, но глаз не видно, — они под капюшоном. Повернувшись ко мне лицом, он медленно извлекает из под своего темно-желтого плаща великолепный стальной меч и, осторожно поддерживая его рукой, целует лезвие. Я делаю то же самое, но мимически, так как никакого меча у меня нет. Разыгрывая эту пантомиму, я говорю, как бы поясняя свои действия женщине, которая продолжает тут же стоять, что целую свой меч в знак того, что буду побежден. По легкой улыбке сатаны я вижу, что мой подхалимаж на него подействовал и принят им благосклонно. Тут я, опять обращаясь к женщине, предлагаю ей посмотреть, как я сейчас перечеркну сатану, и делаю это движением в воздухе одной и другой рукой крест-накрест. Но женщина показывает мне на мои руки и я вижу, что они
Проснувшись, думаю, что в прежние времена человек, увидевший такой сон, обязательно бы отслужил молебен, но я в сатану не верю. А в Бога? Вера в сатану — суеверие и примитив, но не то же ли самое вера в Бога, хотя она может быть оснащена философией?
О! Сатанинское коварство! Он пошел на самоотрицание, чтобы лишить человека веры в Бога. Вот это — антирелигиозная пропаганда!
6 июня, четверг. У нас всем и каждому стараются внушить, что религиозность — признак невежества и многие, боясь оказаться невеждами, гонят от себя появляющееся чувство. Но какая религиозность — невежество? Сегодня придерживаться взглядов Птоломея тоже невежество. Парадоксально, но наука, которая на протяжении длительного времени была оружием против религии, сейчас, у истоков своей новой эры, когда период анализа, разделения на части, дифференциации, обнаружив недостаточность такого пути, стал уступать лидерство другому — периоду изучения целостностей, систем, структур, когда началось интегрирование частей и оказалось, что в изучаемых целостностях всегда и везде обнаруживается нечто большее, чем можно найти в составляющих их элементах, — в этот новый период, по существу, наука начинает скорее подтверждать, чем отрицать Бога [16] .
16
Эту же мысль (в несколько иной формулировке) о встречном движении в подходах к пониманию мира наукой и религией (прежде всего восточными религиями) высказал значительно позже физик-теоретик Фритьоф Капра в книге «Дао физики». (С. Б.)
29 сентября, воскресенье. Прошел отпуск, завтра на работу. Внешне провел его плохо: полотпуска болел и не брал больничного листа в надежде, что отдых поможет; потом двенадцать дней сидел на бюллетене; потом прихварывал (остальные дни). Возраст дает себя знать — стенокардия. Но все эти дни досуга, вернее свободы от обязательного и для меня опустошающего труда, были все же очень хороши. Я писал и читал. Еще до отпуска решил я в предстоящий свободный месяц взяться за «Критику способности суждения» [17] . Прочел больше половины (до критики телеологической способности суждения). В начале вчитывался с трудом; «Введение» пришлось прочесть дважды, теперь пошло легче. Но надо будет основное (чтобы осталось в памяти и стало приобретением) изложить на бумаге. Кроме чтения — писал. Делал еще и еще попытку изложить свои взгляды. Но это, как и следовало ожидать, оказалось трудно. Долго не мог найти достаточно гибкую форму, а когда такой оказался диалог (майевтика!) — выяснилось, что в тексте много сырых мест, недоработок, что дело до сих пор находится в самом начале своего пути. Сейчас чувствуется, что представлению середины XIX века противопоставить сегодняшние мои представления недостаточно. Нужны не две картины мира — так сказать — на выбор, а логический, диалектический вывод нового взгляда; показать самоотрицание старой точки зрения, «снять» ее утверждения. Это еще не найдено. Масса дела, а времени нет. Мешает та работа, которая в глазах остальных (почти всех остальных) считается моим основным делом. Примером трудности, которую надо осмыслить, является вывод биологов о том, что степень целостности организма выше, чем степень целостности вида, а вида — выше чем рода. Как в зависимости от этого меняется объем, качество и содержание того, что я называю несводимостью?
17
И. Кант. Сочинения в шести томах.
А вчера вдруг ни с того, ни с сего написал два четверостишья:
№ 1
В слезах осенняя пора,
Но такова, наверно, осень:
Мы у нее воспоминаний просим
И оправдания добра.
№ 2
Но этот камень теплоту
Ее руки хранит!
Нет, стынет камень на ветру,
Безмолвствует гранит.
Представляю себе, какими плохими они покажутся мне через очень короткое время! Без десяти двенадцать. Поздно. Завтра на работу. Тяжелый понедельник.
2 октября. Третий день работаю. Не хочется признаваться даже самому себе: не только острое нежелание делать все то, что я должен по долгу своей службы, держит меня в своих лапах, нет — пугающая апатия сковывает меня, апатия трудно преодолимая! Оживаю только тогда, когда возвращаюсь к любимым мыслям, да и то, как примятая ногой трава, — расправляюсь с трудом только к самому вечеру. Надо взять себя в руки — иначе просто выгонят и притом с позором.