Дневник, 2004 год
Шрифт:
По приезде с дачи нашел «Труд», в котором описание инаугурации В.В. Как он шел из Георгиевского зала в Екатерининский, потом в Андреевский. 1700 человек — приглашены на церемонию. Среди них Женя Миронов — это мне понятно, много бы я дал, чтобы увидеть весь список. Наверное, это тайна за семью печатями, но она многое бы определила и в характере В.В., и во взглядах на его администрацию. В этой же газете и большой репортаж о взрывах склада с реактивными снарядами под Николаевом. Об этом я писал.
Долго и тщательно собирался, вещей оказалось много, книги — я всё их вожу, на что-то надеясь, — бутылка коньяка, банка икры и, как всегда, много лишних вещей, включая учебник английского языка, зонтик, джемпер, сумку лекарств и куртку. Лето.
Поздно вечером позвонил Леня Колпаков: статья в среду не пойдет. Снял Ю. Поляков — газета боится связываться с Рязановым.
11
Семинар, несмотря на то что рукописи для обсуждения не было, прошел очень удачно. Я роздал ребятам бумагу и попросил ответить на два вопроса: что они сделали на семинаре в этом году и что в текущем учебном году их больше всего порадовало. Это задание все выполнили быстро, я все материалы тут же прочел и почти у каждого нашел что-либо интересное. В этом смысле ребята меня обрадовали, все думают, каждый размышляет о мастерстве.
В 12.30 уехал вместе с Ю.И. Минераловым, А.И. Зиминым и С.П. в Домодедово, но прежде встретил и блицем поговорил с Мишей Сукерником. У него некоторые перемены, он продал свою квартиру в Нью-Йорке и теперь переселяется в город за 300–350 км от Нью-Йорка. Туда он едет в качестве доцента, т. е. некоторое повышение в карьере. Он замечательно выглядит: загорелый и бодрый. Его сыну уже 20, и он, кажется, посерьёзнел. Помню, что в свое время он выбрал колледж, где легче всего было бы учиться. Мы говорили с Мишей о русской манере учить «с голоса», т. е. знания переходят непосредственно от учителя к ученику. Поэтому он полагает, что его обучение по переписке поэзии дело довольно обреченное. Но стихи он до сих пор пишет, Это немало. Поговорили, может быть, встретимся в Нью-Йорке, у него, кажется, свободно утро 15-го — у западных людей всё рассчитано.
В роскошном, т. е. значительно более удобном, чем Шереметьево, Домодедове полно охраны. Я взглянул в окно из накопителя: наш «Боинг», на котором мы летим до Лондона — это дешевле, чем прямо, — весь окружен кольцом людей с металлоискателями, похожими на ракетки для тенниса. Если дальше по теме, то перед регистрацией наши билеты проверяла служба охраны, и вдруг один из них меня признал: это наш бывший студент, сын Бориса Анашенкова. В 1997-м году он закончил у нас английский семинар, учился средне. Но вот работает с иностранцами, язык пригодился. Я спросил: пишешь? Нет, не пишу.
Но ведь случаи всегда бывают парными. В зале ожидания, в накопителе, Ю.И. Минералов показывает мне один из путеводителей по Нью-Йорку — и что же? На первой же странице вижу портрет другого нашего студента, Миши Визеля. В коротенькой аннотации над портретом сказано, что раньше он занимался итальянским языком. Ни о любимом учителе Е. Солоновиче, ни о Литинституте ни слова.
Отдельные слова об оборудовании британского «Боинга» — коленям есть где поместиться, кожаные темно-синие сиденья. Замечательно кормили. Как я порадовался, что в аэропорту не воспользовался буфетом. Удержали цены, но на всякий случай я их списал: сандвич с прошутто — 180 р. (230 гр.); с бужениной — 180 р. (180 гр.); киш-лорен с козьим сыром — 144 р. (125 гр.) с ветчиной — 180 р. (144 гр.); сандвич итальянский — 180 р. рисовый салат с овощами — 110 р.; салат итальянский — 130 р.; салат овощной — 100 р. Тосты: с сёмгой, со свининой, осетриной, с телятиной, с курицей, с сыром — 130 руб. (160 гр.).
В «МК», который на борту раздавали наряду с английскими газетами, две заметочки. Первая: «Теракт 9 мая — это еще и страшный удар по самолюбию президента Путина. Стоило ему объявить на инаугурации: «Мы остановили угрозу международного терроризма», — и пожалуйста, такое убедительное опровержение». И вторая: «В атмосфере повышенной секретности прошли праздничные концерты в Кремле. Присутствие 8 мая в зале Президента России и нового состава правительства наводнило и сам зал, и закулисье сотрудниками ФСО, которые постоянно проверяли пропуска у всех, кто попадал в поле их зрения, включая самих исполнителей».
Умер Вал. Ежов, сценарист «Баллады о солдате». Я совсем недавно выступал с ним в Доме кино.
12 мая, среда. Нью-йоркское время — 6.30. По Москве в это же время я поднимаюсь, чтобы гулять с собакой. Накануне, уже на
Вчера в конце дня прилетели в Лондон, вернее, в аэропорт Хитроу. Я теперь с большим вниманием отношусь к стихам Е. Рейна, которые он всегда читает на своих вечерах. Но аэропорт мне понравился своей простотой, светом, удобством и свободой. Особенно, наверное, стоит сказать об аэропортном существовании людей, которые как бы между двумя пространствами жизни обычных людей и жизни неба с его традиционным риском. Роскошный дух. В Хитроу провели около часа, хорошая информация, отсутствие лестниц, везде идут пандусы. Я тут вспомнил нашу крутую лестницу в Шереметьево с галереей для прилетающих, к паспортному контролю. Производит впечатление природа за окном, мягкие краски, нежная зелень, мы всё это видели во время переезда на автобусе с одного терминала на другой, и тихая некричащая стабильность. Обращает на себя внимание и вживленность в местную повседневную культуру африканцев — они сидят за компьютерами, дирижируют движением, работают стюардами и механиками. У нас по-другому: у нас кавказец только в палатке, у нас он главный, внутренне готовый, когда никого нет поблизости, к агрессии. Во время прогулки по дьюти-фри зашел в один из магазинчиков и долго любовался веджвудским фарфором: и «в греческом стиле», с белыми тенями-барельефами по стенам, и с нежнейшими красками на цветном. Вот тебе отсутствие в течение веков насильного прекращения традиции. Какой бы у нас был сейчас поповский или кузнецовский фарфор!
Сменили самолет, это опять «Боинг», но попроще, потеснее, без кожаной обивки. Как и в прошлый раз, из Москвы в Лондон, заполнен в лучшем случае на одну треть. Многое окупается обслуживающим персоналом. Разноцветные девочки, иногда и за тридцать, и мальчики, всё время хлопочут. Изумительная еда, от которой сейчас, утром, у меня текут слюнки. Как хорошо приготовлена курица, которую я обычно есть не люблю, какие салаты и десерты с патокой! Порции большие, в удобной посуде. Если конкуренция, то летайте самолетами «Бритиш ауэрвейс», мы полетели на самолетах этой компании и с пересадкой еще и потому, что это дешевле. Последний штрих в пользу британцев: на паспортном контроле британские стюардессы не бросали своих пассажиров, очень толково расфасовывая их по разным инспекторам в зале контроля.
В Америке! Это, конечно, очень своеобразная страна. Ты всегда не уверен: стена в гостинице из кирпича или картона? И всё, конечно, по-своему. Отключились, например, все мобильники — другая система. В гостинице утром не сможем напиться кофе — иные розетки, а переходных (китайский тип) я не взял. В номер, выходящий окном и дверью во двор, надо было идти по металлическим мосткам. Тем не менее респектабельный фасад, 42-я улица!
Встретил нас русскоговорящий пожилой человек, шофер огромного свадебного лимузина. Теперь я узнал, как устроена внутри эта безвкусная машина, которая возит, как уверяют, по Москве Киркорова. Низкая посадка, сзади два места, но можно сидеть и втроем, слева еще два таких же низких места и два впереди, у перегородки, отделяющей салон от шофера. Вся правая сторона, если смотреть сидя в салоне сзади, занята сверкающим баром: там водка, коньяк, кола, лед «Комплимент от фирмы», — пояснил шофер. На потолке салона неоновыми синими лампочками изображено ночное небо. Стоит это все 164 доллара до гостиницы. Гостиница на Манхэттене, 52. Аэропорт в Квинси, там живет до 40 процентов русских, обитающих в Нью-Йорке. Это уже незримые комментарии шофера. Когда приехал в Нью-Йорк? От этого вопроса по скрытой одесской черте характера уклонился. Пытался за 30 или 40 минут езды до гостиницы что-то нам показать, но меня от мягкой качки на поворотах в этом элегантно-киркоровском чудовище замутило, и я ничего не разглядел. Огни, сплошные стены оконных огней в небоскребах и высоких домах. Муравейники, обращенные вверх. Но вообще-то картина впечатляющая. Появление на свет небоскребов нанесло человеческой душе непоправимый урон. Что-то в душе должно было случиться, и уж во всяком случае, не проявиться гордости. Гордость и гордыня — разные слова. Должна была появиться какая-то мерзость.
Шофер сделал несколько интересных замечаний. Нью-Йорк — совершенно безопасный в течение всех 24-х часов город. Мы как раз проезжали Центральный парк: 1,5 км шириной и 5 или 6 — длиной. Ну, как же так, говорят, в парке вечером прохожих грабят! Это было 10–15 лет назад. Может быть, и у нас когда-нибудь в Москве наведут порядок? На Манхэттене метро, пробки. Стриты одна от другой в двух минутах ходьбы, вот так можно рассчитывать свое время. Утром даже люди, доход которых достигает 1–1,5 миллионов долларов, ездят в метро, в машины они садятся лишь вечером.