Дневник армянской мусульманки
Шрифт:
– Да папа, знаю, – согласилась я, глядя в небо, которое покрывали яркие звёзды.
– Смотри, твоя Майрик сегодня здесь, – сказал папа, протягивая руку вперёд. – Видишь?
– Да! – воскликнула я радостным голосом и улыбнулась, оголив свои зубки.
– Им луйснес, даже если твоя Майрик не появится на небе самой яркой звездой, то знай, что она всё равно всегда на небе и в твоём сердце.
– Как это?
– Что, как?
– Как она в моём сердце? – удивившись, спросила я.
– А вот так, ес ко цават танем^3, она в твоём сердце, пока ты
– Папа, я всю жизнь буду любить и помнить Майрик, так же, как и тебя. – Я обняла папу, чтобы не показывать ему своих слёз, которые появились моментально с мыслью о том, что я могу когда—нибудь потерять отца.
– И я тебя люблю всем своим сердцем, луйснес. – Услышав мои всхлипывания носом, папа спросил: – Ты что, плачешь?
– Нет, – пыталась солгать я.
– Им луйснес, ну—ка, покажись, – я прижалась к плечу отца что есть силы, чтобы он не увидел моих слёз. – Ты же знаешь, что меня не обманешь. Почему ты плачешь?
– Пап, я боюсь потерять тебя.
– Ты меня и не потеряешь никогда. – Папа погладил меня по моим длинным чёрным волосам.
– А если ты уйдешь, как Майрик? – вытирая слёзы, спросила я. Папа поменялся в лице, ведь я заговорила о маме.
– Свет мой, моя дорогая Нарминэ, если я уйду, как мама – я всё равно никогда не оставлю тебя. Я буду жить в тебе, как она, и смотреть на тебя сверху. Буду видеть, как ты, что ты, поэтому всегда старайся сделать так, чтобы мы с мамой гордились тобой. Пока я не уйду, как мама. Дай Бог, я проживу ещё достаточно лет и успею увидеть, как ты закончишь школу, как ты поступишь, выучишься, влюбишься, выйдешь замуж. И если Он позволит, то и понянчусь со внуками. А сейчас я здесь, я с тобой, а мама там. И ты всё равно старайся, чтобы она всегда улыбалась и гордилась тобой, находясь там, а я гордился тобой, находясь здесь. Ты моя радость, ты моя гордость и честь, дочка. Без тебя – я не смогу. Я скорее умру, чем буду жить без тебя.
– Не умирай, пап, я буду стараться и сделаю так, чтобы вы с Майрик мной гордились.
«Я буду стараться сделать всё, что в моих силах и не в силах, чтобы папа гордился мной!» – твёрдо для себя решила я и поставила себе цель, достичь которую собиралась в любом случае.
– А теперь пойдём спать, – сказал папа, отходя от окна.
– Пойдём, – довольная, согласилась я.
___
^1Барев, джан (с армянского) – Здравствуй, жизнь моя
^2Барев, Майрик – Здравствуй, мама
^3Ес ко цават танем – Моя дорогая
Ду им луйснес – Ты мой свет
2. Первое знакомство с религией
В восемь лет дядя подарил мне Библию на армянском.
– Вот, Нарминэ, ты уже взрослая и должна знать свою религию, самое время, – говорил дядя, показывая подарок. Библия была большой и очень тяжёлой. Помню, как хотела её поднять и полетела на пол вместе с ней. Разбитый нос —ещё один подарок на день рождения. Я ходила уже в третий класс и вполне могла самостоятельно читать, но в священном писании были неясные мне вещи, за пояснением которых я всегда обращалась к отцу, и он объяснял мне.
– Папа,
– Каждый должен пройти свой путь, им луйснес, каждый из нас разный, все мы индивидуальны, поэтому.
– А почему ученые говорят, что мы произошли от обезьян?
– Они просто не верят в Бога.
– Почему Бог не остановит все эти войны? Почему Он позволяет умирать людям? Почему позволяет убивать друг друга? Почему Он такой несправедливый?
– Нарминэ! – закричал дядя. – Он справедлив, читай Библию и всё поймешь.
– На пути человека к счастью встречаются несколько преград, но почему? – всё не унималась я.
– Читай Библию и все поймёшь, – спокойным и мягким тоном повторил папа, в то время как дядя был безумно зол тем, что я задаю лишние вопросы. Я читала и понимала абсолютно всё, что там было написано. Библию хранила дома на тумбочке и читала её каждый вечер после того, как делала уроки. Карина продолжала ненавидеть меня и пыталась всячески доказать, что она лучше меня, что я плохая, а она хорошая. Я не понимала, почему у моей двоюродной сестры такая ненависть ко мне и как такое возможно. Она ещё больше возненавидела меня с того дня, когда её избили за клевету: она считала, что в этом моя вина.
– Если бы тебя не было, всё было бы по—другому! – громко ответила она, когда я спросила, почему она считала, что виновата я.
Я молилась каждый вечер и каждое утро. Первые лучи солнца пробивались сквозь задернутые шторы, – и я вставала, чтобы умыться, надеть косынку и помолиться. На Пасху мы красили яйца и готовили куличики, а также собирались за одним большим столом всей семьёй. Айлин я видела довольно часто после того случая с избиением Карины. Каждую неделю она меняла цвет своих волос. Всё, что мне было известно, так это то, что она была ереванской азербайджанкой из Карабаха.
– К ней ходит много мужчин, а ты знаешь, что не прилично, когда к девушке, которая живёт одна, шастают молодые люди, – рассуждала Лилит, когда я поинтересовалась у её, что она знает об Айлин.
– С виду нормальная девочка…
– Так! Нечего вам обсуждать какую—то там азербайджанку с не лучшей репутацией, и чтобы я больше не слышал, что вы говорите или думаете о ней! – закричал Тигран. Хоть он был младше нас всех, но всегда хотел показаться старше и мудрее.
– Хорошо, – тихо ответили мы, потупив свой взгляд на обувь.
Весь оставшийся путь до школы мы прошли молча. Каждый день мы шли в школу вместе: я, Лилит и Тигран. Карина всегда либо опаздывала, либо уходила раньше всех, поэтому её никогда не было с нами. По дороге мы обсуждали то, что происходило у нас дома: гостей, праздники, кто что приготовил и кто когда выйдет на улицу, у кого сколько уроков. А ещё обсуждали свои знания нашей религии.
– Мы с папой вчера читали Библию, она мне так понравилась! – пропела Лилит.
– А я, наоборот, нашла множество противоречий в ней, и чем больше читаю, тем больше нахожу, – с грустью в голосе произнесла я.