Дневник – большое подспорье…
Шрифт:
Так что ей мои воспоминания – поперек горла. Потому наверное она не звонит мне (слава Богу).
В предместьях Праги и Парижа наверное есть водопровод и электричество. Есть на чем варить еду. Есть чем зарабатывать деньги. Есть где печататься – хоть изредка.
В Москве и под Москвой (Голицыно, Болшево) Цветаева жила в нужде, в тесноте – но Дом Творчества! Обеды из Дома Творчества! Переводы! А в Чистополе: «Какая ужасная улица!» «Я не могу тут жить!»
Конечно, роль Мура в ее самоубийстве велика. Грубость, холод, непонимание в ответ на любовь. Но не из-за его дурацких слов это случилось. В эвакуацию она приехала уже полумертвая (отчасти из-за того же Мура, который всегда терзал ее). Ее – см. Блока – «слопала матушка Россия, как чушка своего поросенка» [516] . КГБ. Война.
516
Слова Блока в письме к Чуковскому от 26 мая 1921 г. (см. Чукоккала. М.: Русский путь, 2006, с. 262–263).
Кроме того, первоисточник весьма ненадежен. Оказывается, слова Мура известны Анастасии Ивановне со слов Саши Соколовского [517] – а тот ведь патологический лгун. Он мог и придумать. Раз. Во вторых – если Мур произнес эти слова, то ведь их никто не слышал (по-французски) – зачем он пойдет к Саше, которому 13 лет [518] , их рассказывать? Самому на себя доносить? А Саше 13 лет, и знакомы они 10 дней. Такое можно о себе открыть разве что на исповеди или, рыдая, на плече у сестры.
517
Соколовский Александр Александрович (1925–1979), сын писательницы Нины Павовны Саконской.
518
На самом дела А. Соколовскому в августе 1941 года шел шестнадцатый год.
Затем в книге – большой поклеп на Конст. Георг. Паустовского и на Эренбурга. Помню, как Паустовский мне и К. И. рассказывал с возмущением о сброшенном в Тарусе камне и о том, что он его попробует достать и поставить (у К. И. в Дневнике – запись [519] ). Вообще Константин Георгиевич был горячий поклонник Цветаевой, как и Татьяна Алексеевна. Эренбург тоже – худо ли, хорошо ли, но он первый стал здесь «пробивать» Цветаеву. И вот теперь в книге Анастасии Ивановны написано, что отдали распоряжение сбросить камень – по просьбе Али (?) – члены Цветаевской Комиссии по наследству – Эренбург и Паустовский. А сделали это в действительности местные власти; если же Союз Писателей – то только какой-нибудь президиум, но никак не Эренбург и Паустовский.
519
См. К. Чуковский. Дневник. Запись от 15 февраля 1963 г.
14 ноября [декабря] 84, пятница, Переделкино. Читая Слонима о Цветаевой, я, конечно, поглядела немного и ее стихи. Крик ненависти; крик любви. Никаких полутонов и никакой тайны. Одна пронзительность. При этом мощная, но не от силы, а от истерии. Ведь истерики необычайно сильны, но это не сила твердости и покоя – как у А. А. – а сила истерического толчка. И потом – центр где? Нравственный центр? О чем она так исступленно кричит? «Судорог и перебоев / Хватит?» [520] Да, хватит.
520
Правильно: «Судорог да перебоев / Хватит?».
Я читала когда-то Тамаре Григорьевне «Попытку ревности». Мне нравилось, ей нет. Я спросила: «Синтаксис не нравится». – «Синтаксис, но не стиха, а души».
25 апреля 85, четверг, Переделкино. По радио – рассказы Шаламова. Я их не слушаю, выключаю, и не могу отдать себе отчета в том, почему не люблю их. Когда-то Фридочка подарила мне их в машинописи – целую книгу. Я прочла рассказов 5 – и бросила, и кому-то отдала. А ведь все, что он пишет, правда. И художнического умения не лишен. А – чего-то нет. Чего? Чувства меры? Способности обращать ужас и хаос в гармонию?
5 июля 85, среда, Москва. Пока я лежала без всякого дела и почти без зрения, я попросила Люшу прокрутить мне магнитофонную запись вечера в Некрасовской Библиотеке, где месяцы назад – кажется в феврале или марте – Леонович [521] читал стихи. При встречах он
521
Леонович Владимир Николаевич (1933–2014), поэт, переводчик.
Сначала грузинские переводы. Виртуозно и задушевно. Потом, наконец, свои (Грузины обязательны, потому что книга выходит в Тбилиси). Душевно, сильно, очень драматично. И очень противоречит цензуре, очень. Тут и Шаламов, и Ольга Степановна, умершая в тундре [522] , и «Гвоздями в меня вколачивали страх» [523] (и как били Шаламова!), и сходка мертвых поэтов под Новый Год, а потом поэма о Твардовском. Ну конечно Александр Трифонович тут не подлинный, а легендарный (Твардовская легенда все растет), но взят он очень смело: т. е. рядом с доблестью показана и его верноподданность. Цитируется
522
Окуджава Ольга Степановна (1988–1941), тетя Б. Окуджавы, жена поэта Г. Табидзе. В 1936 г. ее арестовали, 11 сентября 1941 г. ее расстреляли в лесу сотрудники НКВД.
523
Правильно: «Железными гвоздями в меня вбивали страх».
партии, которая вовсе не та, в какую А. Т. вступал. (Та, та, у этой партии никогда не было правды.) Вот, великая страна родит обильно. Откуда он? Живой, талантливый, смелый? И как сделать так, чтоб он не сломал себе шею?
Духовенство РоссииИсторически чисто [525] .Думаю я о религии.
524
Строка из поэмы Твардовского «За далью – даль» (1950–1960).
525
Из стихотворения В. Н. Леоновича «Объяснительная записка» (1970-е гг.)
Легенда о Христе – великая легенда. Рождена она невозможностью для человека понять и принять мысль о смертности всего живого. Нужен образ воскресшего. Он воскрес – и ты надейся на свое и общее воскресение. Эта надежда украшает и осмысляет жизнь, и утешает людей уже 2000 лет. Но нравственности из нее не выведешь никак. Все евангелисты, апостолы и пророки и сам Христос изрекают нечто совершенно противоречивое. То ли «не мир, но меч», то ли «ударили по одной щеке – подставь другую»; то ли выгнал из храма фарисеев и книжников и ни с того ни с сего осудил смоковницу, то ли простил разбойника и непотребную девку и возлюби ближнего, как самого себя. «Возлюби!» Любовь – чудо, подарок, по команде не любят. Человечество 2000 лет исповедует Христа, а кровь с каждым годом льется не ручьями, не реками, а уже морями и океанами, хлещет, люди дошли до Хиросимы, до Сталина, Берии, Ежова, Молотова, Гитлера, Эйхмана, Геббельса. Вообще
От чего тебя упасЗолотой иконостас? [526]Никого ни от чего.
Нравственность. Из чего она растет? А. И. объяснял мне, что без религии нравственность построить нельзя. Нет, из религии она не выводима, не построяема.
Искусство? Искусство также не учит нравственности, как и религия. Талант и гений соединимы с любым злобным действием, бесчестным поступком, бесчеловечьем. Шостакович гений плюс что угодно: плюс трусость, например. Достоевский гений + человеконенавистничество, антисемитство, позор рулетки. Твардовский? Вместе с большим талантом – мелкая мстительность, злобность, презрение к людям; женоненавистник и бабник в одном лице; невоспитанность, грубость, партийная цекистская спесь.
526
А. Блок. Двенадцать. Гл. 10.