Дневник черной смерти
Шрифт:
– Если особняк тоже покинут, можно остановиться в нем. Здесь легче спрятаться, чем в маленьком доме. И уж точно, спать удобнее, чем в лесу. Пойду взгляну. Оставайся здесь.
На полпути к особняку он обернулся и посмотрел на Кэт, как будто опасаясь оставлять ее одну. Она разгадала выражение его лица и сказала:
– Иди. Но возвращайся как можно скорее.
На обитой деревянными планками двери висел колокольчик; Алехандро позвонил и замер в нервном ожидании. Потом позвонил снова, но, как и прежде, никто не вышел, чтобы впустить его. Он толкнул дверь, и, к его
Мебели внутри оказалось мало, и выглядела она хуже, чем он ожидал найти в таком особняке. Быстро пройдя через несколько комнат, Алехандро не обнаружил никаких признаков обитания. Здесь была маленькая комнатка с камином, открывающаяся в другую, дверь из которой выходила в сад позади здания. Окно узкое, но коня можно было привязать так, чтобы он все время оставался на виду. В дальней части сада протекал ручей, так что они смогут напиться.
– Подойдет, – сказал Алехандро, вернувшись к Кэт и с тоской оглядываясь. – Этот дом напомнил мне тот, который я получил в дар, когда первый раз покидал Виндзор. Слишком большой для простого человека вроде меня.
Дочь нежно положила руку ему на плечо, понимая, какие горькие и одновременно сладкие воспоминания связаны для него с тем местом.
– В свете утра дом наверняка покажется не таким уж большим, и ты будешь думать только о том, как нам сбежать во Францию.
– Это точно, – согласился он. – Однако прежде чем лечь спать, нужно сделать все, чтобы сбить с толку преследователей.
Они поскакали обратно в покинутую деревню, и Алехандро все расширяющимися кругами поводил коня по деревенской площади; тот, казалось, не понимал, зачем это нужно, но слушался хозяина. Пропитав землю конским запахом, они поскакали на восток, зная, что утром продолжат путь на север. В лесу Алехандро срезал большую ветку, которую Кэт тащила за собой, пока они не вошли в ручей. Алехандро долго вел коня по извилистому ручью, и наконец они добрели до сада позади покинутого особняка.
Привязав коня, они вошли внутрь. Оказавшись в маленькой комнате, Кэт начала озираться по сторонам – словно вновь стала той любопытной девочкой, какой была в детстве. Улыбаясь, Алехандро протянул ей руку.
– Не возражаете, миледи?
Она продела свою руку под его локоть.
– Почему бы и нет, сэр?
Он повел ее по комнатам. Конечно, напряжение бегства все еще не отпустило обоих, но то, что они снова вместе, разгоняло страхи, пусть и временно. Оказавшись в зале, Алехандро поднял взгляд и задумчиво произнес:
– Какие призраки сторожат этот дом? Конечно, они должны быть здесь.
– Будем надеяться, что сегодня ночью у них хватит собственных дел.
Они поднялись по каменной лестнице. Одна комната явно использовалась для шитья и вышивания; здесь стояла большая деревянная рама, на которую, по-видимому, когда-то натягивали ткань. В другой комнате обнаружилось множество полок. Алехандро провел пальцем по осевшей на них пыли.
– Может, здесь была библиотека. – Его голос прозвучал гулко в пустоте комнаты. Он оглянулся. – Увы. Ни одной книги не осталось.
Они перешли в другую часть особняка; здесь тоже
Он увидел слезы в ее глазах и поразился тому, как ей удавалось так долго сдерживаться.
В конюшне они нашли солому, и Кэт набила ею два матраца, хотя и не слишком плотно.
– Это далеко не пуховая перина… Боюсь, я обленилась, p`ere. Даже самый непослушный королевский ребенок живет в роскошных условиях. – Она с улыбкой посмотрела в глаза Алехандро. – Но как бы я ни скучала по удобствам, свобода лучше.
Прежде чем лечь под тонкое одеяло, она стянула ботинки, но поставила их рядом с постелью – на случай, если придется быстро одеться и снова спасаться бегством. Потом она повернулась на бок и посмотрела на Алехандро.
– А теперь, пока мы отдыхаем, расскажи мне о сыне.
– О нем можно рассказывать часами, – начал Алехандро. – Он сильно похож на тебя, хотя, по-моему, больше все же напоминает отца, насколько я его помню. Высокий для своего возраста – по крайней мере, кажется таким среди евреев в Авиньоне – и сильный, конечно, на свой детский лад. Волосы золотистые, как у тебя, и глаза голубые. – Он улыбнулся. – Он называет меня дедушкой.
Это, казалось, доставило Кэт удовольствие; она тоже улыбнулась.
– Он правда смышленый?
– Просто на редкость! Он уже читает по-латыни и потихоньку осваивает греческий. И он любит быть рядом, когда я работаю. Часто подражает тому, что я делаю, и это глубоко меня трогает. У него очень умелые руки – он обожает вырезать из дерева. Есть что-то волшебное в его владении ножом, как если бы тот был продолжением его руки. Гильом вырезает чудесные маленькие вещи.
Алехандро продолжал и дальше расписывать Кэт достоинства ее сына. В конце концов она сказала:
– Да благословит тебя Бог, p`ere, за заботу о нем. Неужели я и вправду увижу его? Пока это кажется мечтой. – Она на мгновение закрыла глаза. – Я никогда не чувствовала такой усталости, как сейчас. Как я тоскую по тем дням, когда буду ложиться спать без страха, а просыпаясь, увижу, что сын улыбается мне!
– Эти дни настанут скорее, чем ты думаешь. – Алехандро протянул руку и заправил прядь волос ей за ухо. – А теперь спи, дочь. Я покараулю.
– Прямо как прежде, когда я была ребенком.
– В моем сердце ты всегда будешь ребенком. Постарайся уснуть.
– Пообещай разбудить меня, когда устанешь, p`ere. Я сменю тебя.
Алехандро кивнул, хотя на самом деле намеревался оставшуюся часть ночи лежать на соседней постели и смотреть на свою обожаемую Кэт, которую никто и никогда больше у него не отнимет.
Кэт проснулась, как только рассвело. Алехандро стоял у окна, глядя в сад. На нем была та же простая одежда, в какой он отправился в путь из Парижа; темные волосы связаны позади хвостом. Услышав, что дочь зашевелилась, он пожелал ей доброго утра.