Дневник его любовницы, или Дети лета
Шрифт:
Моя дача очень старая. Ее построил еще мой прадед. Тот самый Матушкин, первый в роду ставший «Петербургским».
Вообще-то, прадед жил в Санкт-Петербурге, как легко догадаться по псевдониму. Но дачу себе решил построить на берегу моря и выбрал для этого совсем неплохое место.
Дом прадед выстроил на совесть: каменный, со всеми удобствами того времени. После революции его, естественно, реквизировали. Не буду перечислять все учреждения, сменившиеся под крышей родного гнезда, было их очень много. Но совсем недавно, согласно закону о реституции, мне удалось отвоевать
Дом оказался изрядно запущенным, стоимость ремонта была сопоставима с постройкой нового здания. Оля советовала строить новую дачу, но я отклонил уговоры жены и произвел капитальную реконструкцию фамильного особняка. Да, возможно, это не практично. Но это дом моей семьи.
Таких старых домов, как мой, в поселке довольно много. Некоторые хозяева вернули себе родовые гнезда по моему примеру, кто-то купил дом с аукциона. А новые русские построили рядом со старыми особняками собственные роскошные дачки. В общем, наш дачный поселок считается местом престижным, и все, кто имеет такую возможность, стремятся примкнуть к нашему рафинированному обществу.
Я въехал в ворота, которые давно дышали на ладан и никогда не запирались. Охраны в поселке нет, хотя время от времени разговоры о ней возникают. Правда, дальше разговоров дело не идет.
Новые русские возвели вокруг своих владений крепостные стены, отрезанные от дороги крепостными рвами. Это я образно выражаюсь, но, поверьте, сравнение почти не преувеличено. Охранять себя новые богатые умеют. Так что, им дополнительный расход на охрану не нужен. А остальные не имеют столько денег, чтобы оплачивать услуги пристойного охранного агентства и необходимую для этого технику.
Обитатели поселка живут на даче почти круглогодично. Дома в нем выстроены теплые, все коммуникации давно подведены.
Кроме того, поселок расположен очень удачно: с одной стороны простирается узкая полоса пляжа, до которого можно дойти пешком минут за двадцать, с другой – плодородный чернозем, на котором можно высадить все, что сердцу угодно. Поселок утопает в цветах, зелени и плодовых деревьях. В общем, находиться здесь – сплошное удовольствие в любое время года.
Я неторопливо съехал по узкой асфальтовой дороге между заборами, увитыми разноцветными растениями. Воздух пах морской солью и цветущими деревьями. Вокруг было так тихо, как бывает только вечером и только на даче. Небо на горизонте теряло голубую акварельную ясность, из-за моря медленно наползала жирная фиолетовая тень. За забором лаяли собаки, но лаяли лениво, скорее для проформы. Служба есть служба.
Я остановился у ворот моего дома.
Особняк, выстроенный прадедом, расположен в глубине большого участка и с дороги почти не виден. Дача у меня огромная. Старые фруктовые деревья дают такой урожай, что в сезон я обычно нанимаю двух-трех помощников и отдаю им все собранное даром. Себе оставляю совсем немного, потому что возиться с варкой варенья Оля не хочет.
А жаль. У меня на участке растут две яблони, два черешневых дерева, абрикосы, сливы, виноград, инжир, желтый и черный, айва, груша, персиковое
Не устали?
Даже перечислить, и то трудно! О ежевике, которая оплетает забор, я просто не говорю!
Еще у меня на даче много цветов. Старый гараж сплошь зарос огромными розовыми кустами. Этот сорт называется «Роза мира». Цветок желтый, огромный, а пахнет так, что уже на подъезде к даче у меня начинает сладко кружиться голова.
Сколько же прекрасного создала природа на радость людям! И как по-свински люди к этому относятся… Ладно. Это все назидания. Не люблю поучать, но иногда не могу удержаться. Возраст, что вы хотите… Возраст!
Я притормозил у ворот. Вышел из машины, оглядел заросший розами гараж. В таком оформлении даже старое ржавое железо выглядело как произведение искусства. Я вздохнул полной грудью воздух, напоенный сладким ароматом, и достал ключи.
Отпер ворота, распахнул их и уже собрался вернуться в машину, как вдруг…
Вдруг! Ненавижу это слово. С ним в мою жизнь всегда входит неразбериха и суета.
Но, тем не менее, повторюсь: вдруг затрещали кусты с противоположной стороны дороги, и на асфальт вывалился человек, одетый в яркий спортивный костюм. Упал и остался лежать неподвижно.
Скажу сразу: я не испугался. Но не потому, что я такой храбрый, а потому, что ничего не понял.
Места у нас тихие, и если Город время от времени сотрясают криминальные разборки, то дачный поселок от них ни разу не пострадал. Наверное, даже бандитам иногда хочется тишины и покоя.
Поэтому я не стал впадать в истерику. Подошел к человеку, лежащему на обочине лицом вниз, присел рядом с ним на корточки и внимательно оглядел его затылок.
Затылок мне ничего не подсказал.
Нужно заметить, что соседей по даче я почти не знаю. Видел в лицо пару раз, пару раз получал приглашения по телефону на чашку чая, но никогда их не принимал. Я человек не слишком коммуникабельный.
Поэтому соседи больше не делают попыток установить со мной контакт. Если мне на прогулке встречается незнакомый человек, я вежливо говорю ему: «Добрый день». Но кто этот человек, понятия не имею. И, честно говоря, не особо интересуюсь.
Так что, даже если бы я увидел лицо упавшего, то все равно не знал бы, кто он такой. Ну, а установить личность человека по затылку для меня вообще из области фантастики.
Я осторожно дотронулся до плеча лежавшего и негромко спросил:
– Вам плохо?
Человек не шевельнулся. Его густые черные волосы, обузданные короткой стильной стрижкой, были покрыты налетом придорожной поселковой пыли.
Я снова коснулся плеча упавшего, потянул его на себя и с трудом перевернул незнакомца на спину.
Тело человека было тяжелым, но вовсе не от лишних жировых отложений. Насколько я успел заметить, сложения неизвестный был атлетического: сплошные мышцы и мускулы.
Темноволосая голова совершила поворот на сто восемьдесят градусов. Затылок перекатился по обочине дороги, белая пыль покрыла черные волосы густой известковой сединой.