Дневник его любовницы, или Дети лета
Шрифт:
Но не вскрикнул. Не осталось сил.
Минуту сидел неподвижно, прислушиваясь к приближающейся сирене. Почему-то я был уверен, что направляются милицейские машины прямиком к моему дому.
Завывание сирены достигло своего пика возле моих ворот и стало потихоньку затихать в отдалении.
«Не ко мне», – подумал я. Вытер ладонью совершенно мокрое лицо и вылез из-под пледа. Все мое мирное приподнятое настроение мигом улетучилось. Я оделся, вышел из дома и на негнущихся ногах отправился к воротам.
Что еще приключилось в нашем
Повинуясь кошачьему инстинкту любопытства, я запер ворота и отправился на разведку. Почему-то мне казалось, что прибытие патрульных машин как-то связано с недавними событиями, в которых мне пришлось принять активное участие. Наверное, поэтому мне так хотелось разузнать в подробностях, что же произошло. А что-то произошло.
Возле одного из самых больших и роскошных «новорусских» домов стояли две милицейские машины, вращая мигалками. Сирены он, слава богу, отключили, но от этого спокойней не становилось. Рядом с милицейскими машинами приткнулась машина «Скорой помощи», и я насторожился. Похоже, в этом роскошном доме кто-то сильно пострадал. Иначе что здесь делает милиция?
– Что случилось? – спросил меня благообразный пожилой мужчина, которого я часто встречаю на своих прогулках. Сосед, надо полагать.
– Понятия не имею, – ответил я и проявил запоздалую вежливость:
– Добрый вечер.
– Доброй ночи, Антон Николаевич, – поправил меня мужчина. – Ну и жизнь! Нигде покоя нет! Думал, уеду из Города, все неприятности разом кончатся. Нет, и тут достали!
Я сочувственно вздохнул. Что ж, надо полагать, что именно в этом доме находился мой недавний гость в качестве пленника. Не знаю, что предпринял Егор, оказавшись на свободе, но появления милиции я ожидал меньше всего. Вот уж не предполагал, что Егор такой законопослушный гражданин! Судя по моим ощущениям, он не из тех людей, которые обременяют родное государство своими проблемами. Выходит, ошибся. Вырвавшись на свободу, Егор первым делом бросился в милицию. «Чушь», – пренебрежительно отмела интуиция мою логическую постройку. «Мне, что, не верить собственным глазам? – огрызнулся я. – Вот – две патрульные милицейские машины!» «А «Скорая» что тут делает?» – спросила интуиция.
И я поперхнулся. Действительно, что здесь делает «Скорая»? Не поторопился ли я обвинить Егора в законопослушании?
– Не жизнь, а голливудское кино, – вступил в беседу третий подошедший мужчина. – Какие-то блокпосты на дороге, патрули на пляже, какие-то девки через забор лезут в голом виде…
Мы с первым наблюдателем одновременно обернулись к подошедшему.
– Про голых девок, пожалуйста, поподробней, – попросил я с фальшивой игривостью. Подошедший мужчина осмотрел меня строгим взором и внезапно подобрел:
– Антон Николаевич! Приветствую вас!
– И я вас, –
Подошедший мужчина уловил мое замешательство и пояснил:
– Я ваш сосед. Иван Гаврилович меня зовут. Звонил вам пару раз, приглашал на чай. Только вы отказались.
– Да-да, я помню, – ответил я торопливо. – Вы простите меня, нужно было срочно сдавать книгу, поэтому я и отказался.
– Жена моя большая ваша поклонница, – вмешался в беседу мой первый собеседник. – Я, извините, не читал. Предпочитаю Чехова.
– Я вас понимаю, – ответил я серьезно. Все эти экивоки увели нас в сторону от интересующего меня вопроса, и я вернулся к прежней теме:
– Иван Гаврилович, вы что-то говорили про голых девок…
Сосед рассмеялся и погрозил мне пальцем:
– Ишь, как вас зацепило!
Я почувствовал, что у меня краснеют уши.
– Просто интересно, – ответил я холодно. – Не каждый день у нас тут через ограду голые девки перелезают.
– Давай, Гаврилыч, не томи, – поторопил безымянный мужчина. Судя по нетерпеливому выражению его лица, вопрос его интересовал не меньше, чем меня. Но несколько с другой стороны.
– Иду я с прогулки, – начал Гаврилыч свое размеренное повествование. – Набрал травы для настоек. Я настойки сам делаю, – пояснил он мне. – Аптечной дрянью не пользуюсь. Кстати, у вас с нервами все в порядке?
– А что? – спросил я ошарашенно.
Гаврилыч приложил сложенные щепоткой пальцы к губам и слегка причмокнул.
– Настоечка у меня есть, – сказал он мечтательно. – Не настоечка, а мечта поэта. На чистом сорокаградусном… Корень валерианы, мать-и-мачеха…
– Гаврилыч! – возопил безымянный мужчина.
Сосед оборвал свои фармацевтические откровения и укоризненно покачал головой.
– Сдержанней надо быть, Вася. В нашем-то возрасте!
– Да рассказывай ты, мучитель, – прошипел впечатлительный Василий.
– У тебя тоже нервы не к черту, – поставил диагноз Гаврилыч. – Дам тебе настоечку, будешь принимать перед сном.
– Я тебя сейчас придушу, – пообещал Вася очень ясным голосом.
– Ладно, ладно, – пошел на попятный Гаврилыч. – Ишь, как тебя разобрало… В общем, так: возвращаюсь я с прогулки. Набрал травки…
Вася издал полупридушенный вздох, но перебивать не посмел.
– Набрал травки, – продолжал Гаврилыч, окидывая его мстительным взглядом, – решил ее сразу разобрать и просушить. Время, конечно, позднее, только не спалось мне отчего-то.
Я хотел спросить, почему он не выпил свою настоечку, но решил, что это уведет нас далеко от темы, и не спросил.
– Сел в саду, начал перебирать, – продолжал свой неторопливый рассказ Гаврилыч. Вращающийся синий свет милицейской мигалки изредка выхватывал из мрака то его лицо, то лицо Василия, придавая происходящему какой-то жуткий мистический оттенок.