Дневник его любовницы, или Дети лета
Шрифт:
Я покорно присел на удобный глубокий диван, стоявший у стены.
– Вы гораздо моложе, чем я думала, – сказала собеседница.
– Правда?
– Да. И к тому же гораздо симпатичней.
Я кашлянул в кулак. Может, эти задернутые шторы и полумрак – часть интимной обстановки? И еще этот сладкий ванильный запах… откуда он? Я потянул носом. Запах исходил от горевшей на столе черной свечки. Терпеть не могу черные свечи. По-моему, это часть какой-то сатанинской мессы.
– Вы любите запах ванили? – спросила Наталья Ивановна.
– Нет, – ответил я, не раздумывая.
Она удивилась:
– Почему?
– Он мне напоминает запах разложения.
Собеседница
– Забавно, – сказала она себе под нос, кончив смеяться.
– Вы хотели передать мне какие-то документы, – напомнил я.
Минуту она рассматривала меня из своего кресла. Этот пристальный взгляд начинал меня раздражать. Терпеть не могу дамской многозначительности.
– Вы торопитесь? – спросила она.
– У меня много работы, – ответил я одновременно сухо и вежливо.
– Ну что ж…
Она сделала рукой жест в сторону открытой двери, ведущей в другую комнату, и пригласила:
– Возьмите сами. Пакет с дневником и фотографиями лежит на комоде.
Я нахмурился. Дама раздражала меня всем больше. Однако спорить не стал. Поднялся с дивана и вошел в смежную с гостиной комнату. Окинул взглядом роскошную спальню, увидел комод, стоявший в простенке между двумя огромными окнами. Двинулся к нему, но внезапно поскользнулся и чуть не растянулся на сверкающем янтарном паркете.
Я ухватился за стенку, чудом удержав равновесие. Чертыхнулся и посмотрел под ноги. На полу отчетливо виднелись мокрые маленькие следы. Ну, да. Пришла женщина с моря и первым делом, разумеется, приняла ванну. Что тут удивительного?
Осторожно обходя мокрые пятна, я приблизился к комоду. На нем лежал обыкновенный целлофановый пакет, какие можно купить в любом продовольственном магазине. А в супермаркетах такие пакеты обычно выдают бесплатно. Внутри пакета находился плотный сверток каких-то бумаг. Я не стал их просматривать, взял пакет, вернулся в гостиную и спросил:
– Это мне?
Никто не ответил. Я сощурился, напряг глаза и внимательно осмотрел полутемную комнату. Пусто. Только дымится на журнальном столике перед креслом погашенная черная свечка.
– Наталья Ивановна! – позвал я.
Тишина.
– Черт знает, что такое, – сказал я вполголоса.
Вышел на террасу, уставленную горшочками с цветами. Пусто.
Проверил еще одну комнату, оказавшуюся столовой. Никого.
Заглянул в огромный роскошный санузел. Тоже никого.
– Детский сад, – сказал я громко. Забрал пакет и вышел из номера. Пусть в жмурки-прятки дама играет с кем-то другим. Я вышел из этого славного пионерского возраста.
Я простился с вежливым портье и вышел из санатория. Дошел до машины, открыл дверцу и уселся за руль. Пристроил пакет на соседнее кресло и неожиданно вспомнил, что не спросил, надолго ли мне выданы документы. Наверняка, нужно их вернуть даме перед отъездом. А когда она отъезжает, я не помню. Нужно все прояснить. Я достал из кармана мобильник, проверил записную книжку. Да, телефон, который продиктовала мне Ольга, записан в память. Наверняка, это номер санаторного «люкса». Я нажал кнопку автоматического набора и приложил аппарат к уху. Ровные гудки сверлили мозг не меньше двух минут, но мне так никто и не ответил. Я отключил аппарат, пожал плечами и сунул его в карман. Не хотите – не надо. Странная дама. Одни эти игры с черной свечкой и внезапным исчезновением чего стоят. «Нужно будет – сама тебя найдет», – рассудительно сказало благоразумие. Вот именно. Мой
«Интересно, дачу уже обыскали?» – подумал я мимоходом. Не хотелось бы напороться в собственном доме на зондеркоманду. Может, дать им еще немного времени? Пусть пороются, как следует, убедятся, так сказать, что я чист во всех отношениях.
Я заехал в книжный магазин и приобрел там несколько своих книжек. Обещал же их подписать этому малому в желтой майке, а обещания нужно выполнять. Еще я заехал в супермаркет и набил багажник продуктами. Благодаря усилиям хроников и личному вкладу Глеба, внутренность моего холодильника выглядит довольно убого. После этого я еще немного послонялся по городу. Зашел в ресторан, не торопясь, перекусил. Потом спустился к морю и погулял в приморском садике. Настроение у меня было приподнятым, хотя душу слегка царапала опасливая мысль: что же там, в прадедовском дневнике? Я отгонял неприятные мысли, но они возвращались, упорные, как комариный выводок, и такие же кровососущие. Может, не стоит мне читать, что в нем написано? Жил же раньше без этого дневника. Как говорится, многие знания – многие скорби. Я присел на корточки, взял в руку горсть песка и пропустил его сквозь пальцы. Песок заструился вниз маленьким желтым водопадом.
Мне в плечо ткнулось что-то холодное. Я быстро обернулся и увидел здоровенного лохматого бобтейла, дружелюбно виляющего хвостом. Пасть собаки была открыта, с языка капала слюна.
– Что, бедняга, – сказал я. – Жарко тебе?
– Пуш, ко мне, – позвал женский голос откуда-то из-за кустов. Пес развернулся и метнулся прочь, обдав меня пригоршней песка.
Я поднялся на ноги и отряхнул одежду. Собак люблю, но заводить их не желаю. Я человек ответственный, прекрасно понимаю, что иметь дома живое существо – это не шутка. А поскольку проблемы себе я создавать не люблю, то и собаку брать не планирую. То же самое относится к детям. Честно говоря, я потихоньку радуюсь, что не обременен потомством. Честолюбивые мысли, что род мой продлится еще на одно поколение, мне чужды, родительские инстинкты во мне если и есть, то в зачаточном состоянии. Конечно, вслух произнести подобную фразу я не рискну, особенно в присутствии Ольги. Но, между нами, повторяю: рад, что эти заботы меня миновали.
Я пошел по дорожке вверх, к приморскому садику. Прогулялся мимо поющих фонтанов, немного посидел на скамейке, глядя на море. Хорошо! Что ни говори, я своей жизнью вполне доволен!
Напротив меня остановилось смешное существо неопределенного пола, лет, примерно, пяти. Существо выглядело одновременно нарядным и перепачканным. По всей видимости, утром мама принарядила свое чадо в новенькие штанишки и чистенькую маечку, но ребенок приложил все силы, чтобы никто об этом не догадался.
Существо было кудрявым и коротко стриженным. С чумазого личика на меня с интересом смотрели ярко-голубые глаза.
«Прямо как у Сашки», – подумал я. Не удержался, и улыбнулся смешной кукле. Ребенок, не раздумывая, ответил мне радостной белозубой улыбкой. Очаровашка.
– Ты что, в угле копался? – спросил я.
– Не-а, – ответил ребенок.
– А чего весь в саже?
Ребенок открыл было рот, чтобы рассказать мне все в подробностях, но женский голос из-за кустов позвал:
– Саша! Немедленно иди сюда!
Я оглянулся. Позади меня стояла молодая женщина. На поводке она с трудом удерживала знакомого бобтейла, который скулил и рвался к ребенку.