Дневник, или Заметки монстра
Шрифт:
– Вот держи, – я протянул ему мягкую пачку «Camel».
– Оба-на! Ни фига себе! – Он явно пришел в восторг. Вчера я видел, как он курил болгарские «BT». – Ты прикольный пацан, а по пьяни такой отмороженный становишься, бычишься, порешь чушь, но с тобой весело.
– Бля, вот всегда по пьяни у меня так, на утро стыдно становится, удавиться хочется.
– Не парься. Все нормально. Ты вчера говорил, что хочешь выяснить про своего брата что-то. Я помогу тебе, с Абрамом тебя сведу, но базарить сам с ним будешь. Хотя весной он в армейку уходит, скорей всего Пончик его
– Постольку-поскольку. Он у меня как-то деньги забрал. Так мы его с Шуриком потом хорошо пизданули. Думаю, он не будет рад меня видеть. Все угрожал морду мне расхерачить, но потом все стихло, кто-то за нас впрягся…
– Ну, смотри сам. Когда Пончик будет верховодить, у нас начнется настоящая война. Мы с ним тоже раньше рамсовали, он же тоже отмороженный, как и я.
Да, перспектива не из радостных. Может быть, с Левой мы еще подружимся.
Предательство
1992 год. 2 января. День
– Я ничего не брал. Пап, я честно ничего не брал!
– Ты всегда врешь! Иди сюда, я тебя научу жизни! – Он был пьян. Давно я таким его не видел.
– Нет, пожалуйста, пап, не бей меня. – Я пытался увернуться от кожаного ремня.
Удар. Еще один. Боль. Как же больно. Удар. Вот ремень хлестанул по лицу. Из носа хлынула кровь. Больно. Из глаз потекли слезы. Обидно. Какая же сука сдала?
– Так. Ну что, будешь говорить, хотя я и сам все знаю. Вы же сдохнуть все могли. Бренди паленое, его в тундру переправят хантам за рыбу и оленину, им похуй, что пить. Ты не мог спросить? Зачем ты украл? Это последнее дело – воровать из дома.
– Я не брал! – Из носа все текла кровь. Я изо всех сил старался держаться, но слезы предательски текли по лицу. Обида. Гнев. Ненависть.
– Ты ведь не придурок. Давай свои ключи от гаража, я знаю, что у тебя есть дубликат.
– Нет у меня ничего. И вообще можешь меня хоть убить. Я больше тебе никогда ничего не скажу. Я ненавижу тебя. Я уйду из дома. Ты придурок. Чтоб ты сдох, урод!
Взмах руки. Ремень летит мне в голову. Удар. Сильный удар по голове. Головокружение. Я падаю и ударяюсь об угол стола. Темнота. Пустота…
1992 год. 3 января. Непонятное время суток
Я в больнице. Голова перебинтована. Я жив. Лучше бы умер. Не хочу жить, ненавижу эту жизнь! Заплаканная мать сидела рядом на стуле. Когда она прилетела?
– Что случилось? Почему я здесь?
– Это тебя отец избил. Он ушел из дома. Я его выгнала. Он сейчас в Витькиной квартире обитает.
– Мам, мне так больно и обидно. – Глаза наполнились слезами. Она обняла меня, и я зарыдал у нее на плече.
Я плакал, обида, боль, не физическая, а душевная раздирала меня изнутри. Я вспомнил Витьку, стало еще больней. Я плакал. Мне было тепло и приятно, мать обнимала меня, и легонько похлопывала по спине. Как в далеком детстве, когда я ударялся и бежал к матери за утешением.
– Мам, прости меня, пожалуйста, прости. Я действительно взял это чертово бренди, но ему я ничего
– Ничего сына, все будет хорошо. Не переживай то, что было, уже не вернешь. А предал вас Серега, отомстил он тебе. Я не хотела сначала говорить, но так нельзя поступать.
– Серега?! Серега! Зачем он это сделал?! Я же попросил у него прощения за ту драку. Да мы с ним перестали общаться, но сдавать-то зачем? – Мне стало еще больней. Слезы текли по лицу. Больно. Как же больно. Внутри словно все окаменело. – Он заплатит за все! Я отомщу, мам, я отомщу!
– Не надо мстить, это ни к чему хорошему не приведет, будет еще больней, поверь мне.
Я промолчал. И все ревел. Не знаю, сколько я рыдал, но мне действительно стало легче. Я даже не заметил, как снова заснул.
Расплата
1992 год. 10 января. Вечер
Что будет сегодня? Даже думать не хочу. Лева уже в штабе. Шурик и Дэн подтянутся позже. Серега сидел в углу, испуганно бросая взгляд то на меня, то на Леву. Все напряжены. Мое сердце буквально готово вырваться из груди. Тишина, ждем пацанов. Я посмотрел на Серегу, он сильно напуган, он еще не знает, что задумал с ним сделать Лева. Пришли пацаны. Лева подошел к Сереге, тот отодвинулся и непроизвольно прикрыл лицо руками. Боится.
– Ну что, сука, какого хуя ты пацанов сдал, кто тебя за язык тянул? Знаешь, что я сейчас с тобой сделаю? – Лева говорил громко, все молчали. Он выбил ногой из-под него стул, Серега свалился на пол.
Лева поднял его за воротник. Хотя они одного роста, но Серега по комплекции здоровее. Сейчас же он похож на испуганного кролика. Он даже не пытался отбиться, хотя, думаю, он смог бы накостылять Леве. Но чмо, оно и в Африке чмо. Несколько ударов по морде, Серега летит на пол.
– Пацаны, простите, пожалуйста, я вас умоляю, не бейте! – ползая на коленках, кричал Серега.
Мы молчали, Лева продолжал орудовать кулаками. Ему доставляло удовольствие бить его. У Сереги из носа текла кровь, бровь была разбита. Лева остановился и обратился ко мне:
– А ты хули стоишь, ты больше всех пострадал. Тебе и надо его наказать.
Ситуация критическая, сейчас можно потерять весь авторитет в глазах пацанов, нужно что-то сделать.
Я подошел к Сереге. Мне отчего-то стало его жаль. Он был настолько жалок… Я посмотрел в его умоляющие зареванные глаза. Бить? Нет, я не могу и не хочу его бить.
– Я придумал, как тебя, пидор гнойный, наказать. Ты сейчас у всех отсосешь, понял, урод!? – непроизвольно вырвалось у меня.
– Нет, пацаны, я не хочу, не могу я, лучше убейте, я не буду…
– Будешь, как миленький, а расскажешь кому-нибудь, тебе пиздец, в карьер отвезем, там и похороним, – Лева решил подхватить мою инициативу.
Я уже пожалел, что предложил опустить Серегу. Мне его было жалко, но, увы, поделать я уже ничего не мог. Слишком уж подло он поступил. У меня швы недавно только сняли. А головные боли до сих пор мучают.