Дневник измены
Шрифт:
Мы с Максом недавно гуляли с детьми в Михайловском саду. Так вот там, в песочнице, была настоящая сцена ревности. Андрюшечка боролся за Юльку со своим соперником в голубой шапке с помпоном. Чтобы показать, кто умнее, Андрюшечка сделал Юльке куличик больше, чем Помпон, и еще дополнительно отнял у Помпона формочку.
Но Андрюшечка маленький, а Андрей довольно большой, так что скорее всего это ужасный характер, а не ревность. Типичное оппортунистическое поведение – желание все делать назло. Назло мне не хочет признать, что 5-я симфония
Когда-то в далеком прошлом Максим не дал мне варенья, но ведь и Дон Жуан не сразу встретил человека, с которым хочется говорить о футуристах и ходить в филармонию, читать ему стихи, обсуждать его книжки и когда-нибудь в хорошую минуту отдать свое варенье. А теперь он встретил этого человека.
И этот человек, он никогда не думает ни про какой презерватив, особенно в филармонии. Там можно прикрыть глаза рукой – все подумают, что ты ужасный меломан и слушаешь музыку с закрытыми глазами, а ты в это время можешь спокойно поплакать.
8 декабря, суббота
…Ходила с Максимом в филармонию. Дебюсси, Чайковский. Чайковскому покровительствовала Надежда фон Мекк, посылала ему деньги, а он никогда ее не видел – это все знают. Но Максим, как всегда, знает больше, чем все. В антракте Макс сказал:
– У этой женщины в каждом шкафу было по композитору. Она переписывалась с Чайковским, а в это же время Дебюсси давал уроки ее детям.
Мне всегда кажется странным, что какие-нибудь великие люди жили в одно время и могли запросто встретиться в магазине, в гостях или у Надежды фон Мекк.
Еще Макс сказал: Чайковский всю жизнь боялся, что у него может отвалиться голова, поэтому, когда он дирижировал оркестром, он на всякий случай придерживал голову рукой.
Все второе отделение я представляла, как у Надежды фон Мекк из каждого шкафа сыпались композиторы – Штраус, Григ, Бетховен и др. И наблюдала за дирижером – он не боялся, что у него отвалится голова, и дирижировал двумя руками.
Когда мы шли домой, Макс сказал: «С Полиной меня не связывает ничего, ни несколько лет в Америке, ни даже Юлька, она для меня сама по себе. А нас с тобой связывает все – Питер, улицы, мои стихи…» И прочитал:
Среди миров, в мерцании светилОдной Звезды я повторяю имя…Не потому, чтоб я Ее любил,А потому что я томлюсь с другими.Это уж точно не его стихи, а Анненского. Анненский – единственное утешение во всех моих горестях. Приятно же быть Одной Звездой!..
Проверяла свой уровень психологического комфорта Алениным прибором. Настроение по-прежнему плохое, прибор по-прежнему неисправен – голубая полоска.
Глава 6
Я
Наши правила сложны, многочисленны и для многих неприемлемы. Эту страницу до конца дочитывают менее 10 % посетителей. ВОТ ТАК ВСЕ СЛОЖНО.
…Действительно, вот так все сложно, а главное – бессмысленно. На этом сайте я мог бы продавать мои книги годами, не будучи уверенным ни в действительной стоимости книг, ни в безопасности, ни даже просто в получении денег.
Но торопиться ни к чему, нужно все как следует обдумать.
Первое, что нужно сделать, – методично обойти все букинистические и антикварные магазины, просто зайти поговорить, поузнавать потихоньку, что и как. Естественно, не брать с собой книжки. Книжки с собой не брать, а взять с собой Дашу, – удивительно, насколько она все чувствует так же, как я, – это завораживающее чудо, особенную поэтичность и красоту моих любимых книг…
Вот здесь, почти на углу Невского и Литейного, когда-то был магазин «Букинист», а теперь на месте «Букиниста» сетевое кафе, а букинистические лавочки переехали в соседний двор. Вот она, надпись на арке, – «Антикварный двор».
Я кивнул на арку с вывеской – зайдем? Я люблю блошиные рынки, антикварные лавки, где можно купить не пафосные, как здесь теперь говорят (забавное новое словечко), дорогие предметы, а мелочи – вазочки, открытки, где в куче мусора вдруг блеснет что-нибудь интересное, пусть и не шедевр, но знак эпохи.
Оказалось, Даша тоже любит антикварные мелочи. Я все больше удивляюсь нашей с ней внутренней схожести.
По стенам подворотни граффити, пятиугольный двор, два магазина с одинаковыми вывесками – «Антикварная торговля».
В маленьком подвальчике два крошечных зала, в одном на полках современная дребедень, та же, что и в книжных магазинах, – детективы и женские романы в ярких обложках, а в другом зале Даль, Брем, Брокгауз и Эфрон, полный, от 1890-го до 1906-го, а следующий выпуск уже прервался революцией. В целом все это выглядит не слишком вдохновляюще и больше походит на лавку старьевщика, чем на место, где идет реальная антикварная торговля, совершаются какие-то сделки…
Ну хорошо, будем считать, что это пристрелка.
– Скажите, пожалуйста, а коллекционеры к вам заходят? – спросил я продавца, маленького лысого человечка.
– Как не заходить, непременно заходят… – совершенно по-старинному ответил продавец.
– А… часто ли приносят что-нибудь интересное?.. Вы же знаете как продавец. Бывают ли находки?
– Я не продавец, а эксперт, – поправил человечек, – да обычно сам человек определяет, что для него – находка. Вот как раз перед вами пришел человек, спрашивает, сколько стоит старый Достоевский.