Шрифт:
Н А Ч А Л О
2 728 год, полночь, тюрьма Руина
Как скоро должны отключить свет? У меня нет ответа на этот вопрос. Следует приступить к написанию как можно скорее. Думаю, у меня есть минут десять до того, как все погаснет. Можно конечно попробовать начать писать в темноте, но первые строки моего дневника все же заслужили света. Меня зовут Лендер Вейд и это мой дневник. Мой первый и последний рассказ, мой роман, моя пьеса.
Я родился и вырос на Силентиуме. Единственном государстве на нашей планете. Почему единственном? Потому что мы победили. Победили в Последней войне, уничтожив, стерев с
Пусть мы теперь одни, жить нам стало не легче. Осознав итог Последней войны власти постановили – ни за что не допустить рождение новых государств, наций. Дабы не допустить новых войн и гибель миллионов людей. Звучит как милосердие. А я скажу – вздор!
Население Силентиума 800 миллионов человек. Как удержать столь большое количество людей в руках закона и власти? Как не допустить развала такой огромной страны? Власти нашли для этого свое решение.
Погасили свет. Не успел закончить мысль. В такой кромешной тьме абсолютно ничего не видно. Пусть у меня времени немного, но я успею написать то, что задумал. Завтра мой первый день в Руине. Сегодня день, когда я попал сюда. День, который окончен. Дабы не сойти с ума в этой камере, я буду писать. Всегда. Пока еще жив. И даже во тьме. Надеюсь то, что я пишу сейчас, можно будет завтра прочесть. Главное приноровиться.
Д Е Н Ь 1
Мое первое утро в этом месте. Оно началось с завтрака. Вроде ничего не обычного на первый взгляд. Но не в моем положении. Меня разбудила громкая до невозможности сирена, ярко включили свет.
– Завтрак! – раздался автоматизированный механический голос. – У вас 15 секунд, чтобы приступить к завтраку. В противном случае вы будете уничтожены. Подойдите в центр камеры и возьмите завтрак. 15, 14, 13….
Суть такого пугающего объявления была ясна. Мне необходимо в течение 15 секунд успеть оказаться в центре своей квадратной камеры. В ее центре находился силовой лифт, который поднимал и опускал все, что для этого предназначалось.
Успев спросонья добежать до центра, я оказался в силовом лифте.
– 3, 2, 1… – механический голос закончил отсчет.
Спустя секунду квадратный, ступенчатый пол камеры выдавил из себя через отверстия железные стержни с остриями на конце. Механизированные стержни с невероятной быстротой достигли четырехметрового потолка и застыли. При таких обстоятельствах, не успей я вовремя среагировать и добежать до центра, я был бы ими пронзен. Гениальная система по поддержанию заключенного в постоянном напряжении. Мысли о побеге просто не хотят посещать тебя. Застывшие стержни образовали многоуровневую решетку. Кроме центра камеры деваться было некуда.
Спустя секунду ко мне в руки по силовому лифту плавно опустился поднос с едой. Что же, думаю завтрак я заслужил, ведь только что был на волосок от гибели.
Голубоватый свет, освещающий лифт, погас и я смог спокойно, сев на пол, позавтракать. Овощи, жидкий яичный белок, молоко. Все это быстро упало ко мне в желудок, ведь я не ел ничего до того, как вчера попал сюда. В первый день заключения еда в Руине не предусмотрена.
На завтрак дали 5 минут, по истечению которых силовой лифт активизировался и забрал у меня из рук поднос, плавно подняв его наверх. Лифт погас и спустя секунду железные стержни опустились и исчезли в полу. Моя квадратная камера со ступенчатым полом вновь стала прежней.
Это – Руина. Самое
Продолжу свой дневник позже. Нужно перевести дух и понять, как тут раньше времени не погибнуть и успеть закончить свою историю.
Не знаю, сколько времени я пролежал с закрытыми глазами, но мне стало лучше. То, чему учили в академии, хорошо помогает. Эмоциональный фон приведен в порядок, я спокоен. Начатое вчера можно продолжить.
Итак, каким образом государству с почти миллиардным населением держать порядок? Все просто и в то же время по истине ужасно.
Власть запретила эмоции. Отныне гражданин Силентиума не вправе проявлять восторг, гнев, злость, страх, стыд и другие эмоциональные состояния, свойственные нам от природы. Доктрина антиэмоциональной политики утверждена как основной руководящий принцип нашего государства. Во главе Силентиума встал незаменимый, лишенный всяких чувств и эмоций, жесткий, бескомпромиссный лидер – вождь Супраймер. Никто не знает его настоящего имени. Никто не знает, сколько ему лет. Некоторые считают, что это бессмертная сущность в человеческом обличии, ставшая порождением, итогом Последней войны. Другие думают, что Супраймер – это цена победы в войне. Цена за миллиарды убитых нами жизней. В наказание за свое содеянное, за свою победу, мы заслужили эту авторитарную, лишенную чувств и эмоций, жизнь.
Дабы не лишить нашей страны человеческого облика, Супраймер разрешил только 4 эмоции, посчитав их главными и достаточными для сохранения человечности в сердцах граждан:
1) Радость;
2) Любовь;
3) Грусть;
4) Сожаление.
Даже смешно. Смешно от того, что смех теперь запрещен. Разрешены только 4 малых, которые нас составляют.
Хотя, пожалуй, я поторопился, написав «разрешено». Да, Супраймер оставил нам Радость, Любовь, Грусть и Сожаление. Но проявить их, испытать, пропустить через себя возможно, только…
…получив Разрешение.
Чтобы вам было понятнее, я напишу две небольшие истории. Да. Две, пожалуй, в самый раз. Всё для наглядности происходящего. Отделим истории сплошной чертой.
Бобби взял трубку и услышал знаковый голос лучшего друга Эдварда.
– Бобби! Как жизнь, дружище?
– Все хорошо, Эдди. Как сам?
– У меня очень хорошо. И у тебя в ближайшее время тоже все будет очень хорошо! Знаешь почему?
– И почему же?
– Твой братишка женится, дружище. Через неделю. И ты идешь ко мне на свадьбу.
Бобби замолчал и задумался.
– Эд, почему ты так поздно сказал? Как Кэтти? Счастлива?
– Хотел сделать сюрприз. Язык так и всё рассказать, но Кэтти предложила тебя немного, насколько это возможно и не опасно, удивить. Хоть по ней и не скажешь, но надеюсь внутри она безумна рада и счастлива. Несмотря ни на что, я буду стараться сделать её счастливой.