Дневник космонавта
Шрифт:
Проходя над Южной Америкой, видел Амазонку. Она смотрится, как огромный питон, вытянувшийся к океану, в пятнах светло-желтого цвета. Заинтересовало, что за пятна, посмотрел в визир с увеличением — оказалось, что это песчаные плесы. К вечеру на связь вышел Женя Кобзев, наш врач экипажа. Сообщил по вашей кодовой таблице, что во время разговоров с Землей у нас в голосе, бывает, проскакивает раздражение. Попросил быть повнимательней. Сейчас 12 часов ночи, только что закончил работу с биологией. Извлек укладки с семенами из магнитогравистата и небольшой центрифуги Биогравистат. Провел химическую фиксацию семян, чтобы обеспечить их хранение до возвращения на Землю. На первый взгляд видимой разницы
Ежедневно, когда ложимся спать, в глазах бывают вспышки, характер их совершенно разный: в виде шариков, тире, крестиков, полос, точек и т. д. Но при этом заметил одну особенность. После вспышки, если воспроизведешь в памяти чей-то образ, он как живой, и зримо его ощущаешь. Есть глубина и объем восприятия. Делал такой эксперимент: как появится вспышка, начинал вспоминать знакомые места, близких и видел все это, как в цветном кино или во сне. Но это состояние сохраняется минут 5-10 и быстро проходит.
Теперь стало понятно то, что озадачило меня в первом полете на корабле «Союз-13», когда я впервые столкнулся с этим явлением. Тогда это было неожиданным, поражало, что, когда я засыпал и проходила вспышка, я видел при закрытых глазах объем отсека, где находился, со всем интерьером в ярком белом свете. В этот момент я думал, не сплю ли с открытыми глазами, а вспышка, как молния, высвечивает мне отсек корабля. Это было удивительно, непонятно и даже пугало. Теперь же после многих наблюдений на станции этого эффекта, я полагаю, что высвечивается последний кадр окружающей меня обстановки, увиденный перед сном. Возможно, этот кадр считывается сознанием с возбужденного вспышкой экрана сетчатки глаза и воспроизводится памятью в виде зримого образа. При этом появляется возможность видеть, как наяву, различные картины, вызываемые сознанием из глубин памяти, но только в течение короткого времени. Когда глаза закрыты, то воспроизводимая картина видится более плоской, силуэтной, как бы на темном экране, а после вспышки становится более яркой и объемной. На свету с открытыми глазами я вспышек не замечал, могу сказать, что интенсивность их различна, однако каких-то закономерностей в их появлении заметить не удалось. Завтра начнем тренировки к выходу в открытый космос.
Встал, настроение хорошее, тем более что начинается интересная работа — подготовка к «Выходу», то есть к выходу в открытый космос. Очистили переходный отсек (ПХО) от кинофотоаппаратуры, сумок, мешков с возвращаемым оборудованием, карт, биноклей, визиров, переходников на иллюминаторах, чтобы ничто не мешало нам во время «Выхода». Вытащили скафандры из-за панелей рабочего отсека, где они хранились, и перенесли в ПХО. Осмотрели скафандры и выполнили проверку их систем. В костюме водяного охлаждения (КВО) воды испарилось довольно много, пришлось дозаправлять. Затем провели удаление воздушных пузырьков из воды, их оказалось мало.
10
Опубликовано в журнале «Наука и жизнь» № 5, 1985 г.
Больших не было, а мелочь, как ртутные шарики, около 10 штук диаметром 1–2 мм, кружась в сепараторе и не соединяясь, легко входила в воронку для выброса вместе с частью воды в специальную емкость.
Здесь хотелось бы сказать немного о костюме КВО, который мы надеваем перед входом в скафандр. Он представляет собой вязаный, как сеть, комбинезон
Затем установили поглотительные патроны углекислого газа, кислородные баллоны, влагосборники. Надели скафандры, проверили их герметичность и подогнали по росту. Теперь скафандры готовы к работе. Они, как два брата-богатыря, сейчас летают в переходном отсеке — один с синими, а другой с красными лампасами. Синий — это мой, а красный — Толин. Весь процесс подготовки снаряжения отсняли кинокамерой. Затем поставили узлы крепления скафандров в исходное положение на «выход» и зафиксировали в них скафандры.
Днем провели телевизионный репортаж, поздравили Адыгейскую автономную республику с 50-летием, Толя оттуда родом. Интересно все-таки в жизни бывает: несколько лет назад мне довелось быть в этой республике и останавливаться в поселке Энем, и не предполагал я тогда, что уйду в следующий полет с парнем из этого же поселка.
Весь день напряженно работали и получили удовольствие. Вечером снова решили поработать с электронным фотометром (ЭФО), но так как через его визир трудно опознавать звезды из-за малого угла зрения, отрезали кусок от трубы пылесоса И закрепили на приборе — вот и весь визир.
Сегодня хорошо потренировался на велоэргометре до пятого тумблера — это на нем максимальная нагрузка 1300 кГм, которую можно сравнить с ездой на велосипеде в гору с крутым подъемом.
Вспотел. Пот здесь не стекает, а висит повязкой на лбу и в такт движениям колышется, как медуза.
Едим яблоки, помидоры, как на Земле. В станции сейчас кавардак, на отсеке научной аппаратуры (ОНА) висят мешки с аппаратурой. Промежуточная камера (ПРК) забита регенераторами и поглотителями, транспортный корабль тоже забит регенераторами, емкостями ЕДВ. Один переходный отсек выглядит аккуратно, просторно, ничего лишнего.
Пшеница в Оазисе поднимается не по дням, а по часам.
Приятно смотреть, как растет, это жизнь. Во втором вегетационном сосуде, где посажен горох, растения только пробиваются, а с луковицами, предназначенными для эксперимента, мы попали в смешную историю. Где-то через неделю после того, как мы должны были их посадить, приходит биолог на связь и спрашивает: «Как ведут себя растения?» Мы рассказали. Потом спрашивает: «А как лук?»
Мы ответили, что нормально, растет. На самом деле, разбирая вещи с грузовика, нашли хлеб ржаной и хорошо заточенный кухонный нож.
Молодцы. Порадовали. Съели по куску хлеба. Так хорошо. Смотрим, луковицы лежат, которые надо выращивать. Не удержались и съели их с хлебом и с солью, да так вкусно, прямо в охотку. Идет время, нас опять спрашивают, как там лук, — мы отвечаем: растет. А перья большие? Большие, отвечаем.
Однажды на вопрос: «А стрел у лука нет еще?», не задумываясь, ответил, что есть и стрелы. Смотрю, точнее, чувствую, на связи какой-то переполох, волнение. Толя говорит: «Валь, а стрелы — это же цветы лука». Вот это да, заврались, так и до сенсации недолго. Ведь лук до нас в космосе не цвел. Быстро попросили пригласить биолога на канал связи, когда можно поговорить один на один, и сказали ему: «Ради бога, не поднимай шум, съели мы твой лук». Что поделаешь. Посмеялись и пообещали, что следующую партию луковиц обязательно вырастим.