Дневник кота с лимонадным именем (сборник)
Шрифт:
Псевдоучёные рассуждения собутыльников прервал стук в дверь.
— Кто бы это? — удивился Якуб Вендеройич.
Менты стучали совсем иначе — обычно подбитыми железом сапогами, рукоятками пистолетов или дубинками; друзья входили всегда без стука, а почтальон стучал дважды, но до сих пор появлялся здесь нечасто. Один раз старый экзорцист вовремя дал ему на лапу, и с тех пор все повестки возвращались к прокурору с пометкой «Данный адресат по указанному адресу не проживает».
— Входите! — крикнул хозяин. Рука под столом привычно нащупала спусковой крючок фронтового ППШ.
Гость
— Господа Вендерович, Корчашка и Панченко? — вежливо спросил он.
— А кто спрашивает? — пробурчал экзорцист. Этот тип ему чем-то сразу не понравился. Аж в животе всё узлом свернулось — интуиция!
— Я представитель министерства культуры, из отдела сохранения народного наследия.
— У меня нет никаких икон. Здесь вы их не найдёте, — двусмысленно ответил Якуб, демонстративно обводя автоматом стены. — Моя хата тоже не памятник архитектуры. Про остальных молчу…
Семён тоже промолчал, но с его груди волшебным образом «исчезли» ордена, которые он получил со времён Первой мировой войны в Маньчжурии.
— Тот германский мотоцикл уже давно пошёл на лом, — затравленно добавил Юзеф, — и я его не крал! Нашёл у себя в сарае, кто-то ошибся и поставил…
Человек с дипломатом мягко улыбнулся:
— Извините за недоразумение, господа, но я пришёл предложить вам работу.
Три старика-пенсионера с удивлением покосились друг на друга.
— А что конкретно надо делать? — подозрительно спросил за всех Вендерович. — Опять уложить Ленина в мавзолее?
— Всё гораздо проще, — усмехнулся гость, — мы организуем недалеко от Варшавы большой скансен [2] польской деревни…
— Мою хату в музей хотите превратить?! — прозрел экзорцист. — Не отдам, пся крев!
Для придания большего веса своим словам он тут же выпустил очередь из ППШ в угол дома. Думал, что тип из министерства сейчас же бросится наутёк, но тот оказался, по-видимому, не робкого десятка. Он только прикрыл глаза, чтобы в них не попала труха…
— Почему сразу так нервно? — спросил мужчина. — Зачем нам ваша хата? Нам нужны вы!
2
Музей под открытым небом, в котором собраны этнографические памятники из различных районов данного края; в основном это памятники народного деревянного зодчества.
— И чем конкретно мы там будем заниматься? — поинтересовался старый казак.
— Будете аттракционом для туристов. Сразу скажу, что вам придётся спокойно делать то же, что вы делали до сих пор: изготовлять самогон и там же пить его! Народные песни, мат и пьяные драки только приветствуются, если, конечно, они не задевают экскурсантов. Закусками вас обеспечат. Контракт бессрочный.
— А что с ментами? — напрягся седой Юзеф. — Не будут нас гонять?
— Нет, в скансен мы будем пропускать только гостей-туристов.
Друзья переглянулись —
— Звучит не хреново, — мурлыкнул Семён, подкручивая ус. — Если ещё и гроши капать будут…
— В принципе я тоже не против, — поддержал его Юзеф Корчашка. — А сколько платите? В злотых или в валюте?
— Ну уж нет! — возвышаясь над столом, упёрся Якуб. — Я не позволю делать из себя обезьяну в клетке! Пошёл к чёрту в дулу…
— Зачем же сразу к чёрту и именно в дулу? — чуть скривился гость. — Давайте лучше выпьем и поговорим. Быть может, мы всё-таки найдём общий язык?
— Выпить можно, — охотно согласился хозяин, — но, может, ты хочешь меня опоить и подсунуть контракт?!
Трое друзей-пенсионеров сипло рассмеялись — не нашлось ещё человека, который бы перепил самого Вендеровича! Тип из министерства пожал плечами, достал из дипломата бутылку зубровки 1,75 и полпалки самой лучшей чешской салями. Не чинясь, смахнул пыль и уселся на лавку. Вендерович расстелил газеты и поставил четвёртую ёмкость.
— За здоровье скансена! — Вся компания взметнула полные стаканы к сорокаваттной лампочке. Опрокинули быстро, пошло легко, тяжёлым было лишь пробуждение…
Сознание возвращалось с большим трудом. Якуб открыл глаза и увидел над собой деревянные балки. Потом всё поплыло зелёными пятнами.
— Вот курва, переусердствовали немножко…
Он старательно порылся в памяти — почти беспросветная мгла и редкие вспышки образов… Пили, пили и пили… Министерского мерзавца вырвало прямо на его же костюм, но он продолжал разливать всем дальше. Сколько в дипломате было этих бутылок? Старый экзорцист попытался вспомнить и сосчитать — пятнадцать штук?! Но у него троилось в глазах, значит, только пять. Больше двух литров на одного! Ёу-у, не может быть, чтобы этот городской столько выпил! Но пил наравне, не пропускал, все следили… Холера ясна, надо же, какой крепкий парень попался…
Вендерович осторожно открыл один глаз. Голова закружилась, пятна сменили цвет с зелёных на синие и увеличили скорость мельтешения. Якуб с трудом встал на ноги и, хватаясь за стены, осмотрел комнаты. Кровать из досок, полосатый матрац, деревянные полы, глиняные тарелки на стенах…
— Хуже только ядерная война. — Хриплый голос с трудом вырвался из ссохшегося горла.
Якуб подошёл к столу. На нём стоял старый металлический бидон. Он поднял крышку и принюхался. Хм… рассол?! Экзорцист сделал несколько больших глотков. Желудок взбунтовался, но старик ударил кулаком по животу и потушил пожар революции в зародыше…
— Где же я? — Он пнул дверь.
Как оказалось, она вела в соседнюю комнату, а там на широкой бабьей кровати, с расстёгнутой ширинкой, «студенческим праздником» кверху, дрых Юзеф.
— А ну просыпайся! — Вендерович бескомпромиссно взболтал друга. — Где мы находимся?
Тот кое-как продрал глаза и поморщился.
— Тише, — прохрипел он, зажимая виски, — мы в скансене.
— Что?! — Якуб взвыл так, что у его верного собутыльника глаза чуть не вылезли из орбит. — Матка Бозка, по какому праву?!