Дневник кушетки
Шрифт:
Габи плакала. Она оттолкнула моего хозяина. Потом устремила на него свой взор. Через минуту, наконец, она пришла в себя и сказала громко:
— Ты огорчаешься. Выскажи мне свое горе. Я к тебе неравнодушна. Я тебя прощаю, тем более, что я не оправдываю своего гнева… Бедный друг… У тебя больное сердце, твой мозг потрясен… Я твой друг. Хочешь? Я буду тебя утешать, слушать тебя. Я разделю с тобой все твои горести. Я, может быть, тоже буду нуждаться в наперстнике. Мы постараемся взаимно утолять печали друг друга… От этой частой связи, в которой главное место займет дружба, мы получим, кто знает?
Она ласкала его, целовала его глаза; прильнувши своими губами к его губам, она оставалась несколько мгновений в таком положении. Она гладила его волосы и затылок и тесно прижималась к нему. О! как походили эти недавние враги на возлюбленных! И как они были прекрасны! Я, как дура, страдала в своем углу; я никак не могу покорить свою чувствительность.
Габи увлекла его ко мне и села, близко наклонившись к нему.
— Говори со мной, — сказала она. — Говори со мной! Попробуй мне рассказать историю твоего сердца. Я ведь не обыкновенная женщина для тебя.
Я друг, я поверенная в твоих делах; для тебя я готова на все. Скажи мне, могу ли я за тобой последовать. Поступай со мной так, как будто я была не менее уважаема тобою. Я не женщина, у меня нет больше прежней красоты, я уже не приманка, у меня уже нет больше женственности, и я люблю… Очень! Перемени тон, говори ласковее, пусть твой голос ласкает меня. Говори совсем тихо, оттеняя созвучие слов… ведь ты умеешь так мило говорить, мой обожаемый, когда хочешь!
— Я болен, милашка Габи; у меня болезнь, о которой я никому никогда не расскажу. Эта болезнь отравляет мою жизнь. О! моя жизнь! Как я ее возненавидел… С двадцати лет вся моя жизнь — сплошной флирт! У меня было более тысячи содержанок!.. О! Что за жизнь! И я не могу заставить себя переменить мой образ жизни!.. Ты видишь, Габи, я был бы верным мужем, преданным, очень надежным… Я люблю флирт… Да, я знаю нескольких женщин… Но это было невозможно. Семейная жизнь, как я ее понимаю, требует детей. Ну, у меня не может быть детей…
— Ах! — воскликнула Габи.
— Я не могу. Это мой порок. Как! это тебя удивляет, что животное такое солидное, как я, с такими могучими плечами, громадными руками, геркулесовской грудью, является таким бесполезным. Все же это правда. И это меня мучит. Я бы хотел иметь ребеночка, мальчишку, с вьющимися волосиками, невинными глазенками, безумными шалостями; он будет моим, в нем будет течь моя кровь, он будем моею частью.
Я уже давно полагал, что наступит день, когда я пожалею об этом… недуге. Я смеялся над ним, но в глубине души я надеялся, что это пройдет, что я опять воскресну. Мои надежды не оправдались…
— Почему?
— Мертвецы не воскресают.
— Однако…
— Нельзя доверять наружности… Я стараюсь, я уже на самой верхней ступени своей жизненной лестницы. Я уже достиг maximuma моего физического могущества. Дальше идти некуда. Мне уже нужно мало-помалу спускаться. И, дорогая, у меня не будет этой радости, видеть около себя ребенка, маленького ребенка… Иметь детей, как это очаровательно! Сначала дитя такое маленькое, слабое и нежное. Оно подобно дереву: один порыв ветра может погубить побег, но если он устоял, этот побег, то он поднимется,
— Нет ли у тебя других… забот?
— Каких, дорогая моя?
— Только что ты мне сказал, что у тебя был судебный пристав…
— А! да, я тебе говорил об этом… Да, это верно… Но это преходящее, я смеюсь над этим. Это не больше, как шутка; если я захочу, у меня завтра будет состояние.
— Ну, а если продадут твою мебель?
— Но я только этого и желаю; я хочу, чтобы ее продали. Мне уже надоело смотреть на эти вещи, и к тому же они вызывают во мне столько воспоминаний, — здесь меня посетило столько очаровательных женщин, которых я уже не видел больше… Всякая вещь здесь была моей соучастницей во лжи…
Злюка! А того он не сказал, что мы были в одинаковой степени соучастницами и его радости!
— Почему бы тебе не предпринять продолжительного путешествия? — спросила Габи.
— Потому что я один, всегда один.
— А между тем у тебя есть друзья! Я знаю людей…
— Которые кажутся моими друзьями, — прервал мой хозяин. — Менее лицемерные, более ревнивые и имеют еще меньше поводов называться моими истинными друзьями. Кроме того, мне не интересно путешествовать с мужчиной.
— А со мной ты бы хотел?
— С тобой?
— Да, я была бы счастлива уехать с тобой на край света…
— Ты не знаешь, о чем ты говоришь… А твой муж?
— Не беспокойся о моем муже…
— Ты хочешь бросить своего мужа? — воскликнул мой хозяин.
— Почему же нет?
— О, это смешно! И ты бы бросила мужа, чтобы сопровождать меня — такого, каков я есть…
— Я была бы твоим другом, а не твоей любовницей. Я бы не ревновала тебя.
— Ты говоришь вздор. Мы были бы возлюбленными, и это было бы сумасшествием.
— Нет, не возлюбленными…
— Что ты говоришь? Но, дорогая кокетка; даже в эту самую минуту ты готова сделаться моей любовницей. Твои уста жаждут моих поцелуев… У тебя только одно желание — очутиться в моим объятиях… Мы бы не были возлюбленными? О! какое безумие! Но я, я бы сделал тебя своей любовницей! И в доказательство того, что ты ошибаешься, я тебе скажу, что, исполни я свое желание, я тут же получил бы благодарность.
— Нет, нет, нет… Я не хочу!
— Ты этого страстно желаешь! Не лги!
— Я не хочу!
Он приблизил свои губы к ее губам.
— Ты не хочешь? А я чувствую, что ты хочешь!..
Ах! Бедная Габи, она не хотела!
Но что бы это было, если бы она хотела?
Она была действительно прекрасна, любовь этих безумных… Я не осмеливаюсь описать эти поцелуи, эти ласки. Закройте ваши глаза и, если вы сможете, вообразите себе то, что вы считаете самым замечательным.