Дневник москвича (1917-1920). Том 1
Шрифт:
Баку и Батум снова заняты англичанами.
Советское правительство предложило и Польше вступить в мирные переговоры.
Красными заняты Константиноград, Старобельск и станица Усть-Хоперская.
Цена чая достигла 3.500 р. за ф., сажень березовых дров (говорят) можно купить на Александровской товарной станции за 18.000 р.
13/26 декабря.Второй день электрическое освещение в квартирах дается со станций только на время от 6 ч. вечера до 10 ч. вечера, и благодаря этому жизнь все больше постылеет. Из дома идешь на службу — чуть светает, домой придешь со службы — темно и на лестнице, и в квартире. Дождешься через часик света — обедаешь, чай пьешь, пилишь дрова, и впору бы почитать часик на сон грядущий, а тут часы бьют 10 и электричество гаснет. Значит, ложись в постель, а книгу или газету почитаешь,
В Будапеште на днях казнили 74 коммуниста.
В Москве, вследствие громадных снегопадов, дорога стала для быстрого движения тяжела, и потому грузовое автодвижение на время, распоряжением Совдепа, совсем прекращено. Трамваи опять совсем не ходят… ибо линии занесены снегом.
Вчера продали с братом наши дачные строения, порядком уже расхищенные, продали на слом за 100 «косых», как на Сухаревке называют почему-то тысячные билеты. Я нес в кармане свою половину и нисколько она меня не радовала. Даже чувствовал величайшее презрение к такой сумме, а давно ли я мечтал: вот бы, мол, выиграть хоть не 200, не 75, а только 40 тысяч, и чего бы я не сделал! Выходило столько-то на доброе, столько-то на улучшение жизни, обстановки, столько-то на библиотеку, на подарки, на пиры (и, грешным помыслом, на кутежи), да еще оставалось изрядно на расплату с долгами и на черный день. В банке бы клиентом сделался. А теперь что же эти 50 «косых»? Тьфу! 15 ф. чаю или 5 пар валенок — не более. Во всяком случае, недельку-другую мы попитаемся получше, т. е. купим фунта три масла коровьего, фунтов десять мяса, пудик белой мучки, мешок картошки, керосина бидончик в 10 ф., подкупим дровец березовых полсаженки, я лично запасусь фунтиком махорки, пачкой спичек, а если ко всему этому реестру прибавлю бутылочку спирта — ну и прощай весь этот капитал, — остатка не будет, и пожалуйте с самого начала 1920 г. (по ст. стил.) опять на тот же полуголодный паек, на котором находимся уже столько месяцев.
Клемансо в Палате прочел свою декларацию, подготовленную им в согласии с Ллойд Джорджем, с которым он недавно имел свидание в Лондоне. Касательно России декларация гласит: «Мы не только не заключим мира с Советским правительством, но и не вступим с ним ни в какую сделку… Мы пришли к соглашению о необходимости окружить Советскую Россию, если можно так выразиться, колючей проволокой…» И Палата, приняв это к сведению, выразила правительству Клемансо доверие большинством 458 голосов против 71.
Оставлен Усть-Хоперск, но заняты с большими военными добычами Томск, Фастов, Васильков, Изюм, Казатин, Лозовая и Кременчуг. Следовательно, Советские войска вступили уже в Донецкий район, а в Сибири открыли себе очередной путь к Красноярску.
15/28 декабря.Сегодня опять, вероятно с ночи, — бушевала снежная метель при 20-градусном морозе. Такой упорной, ранней и многоснежной зимы я что-то не запомню. Конечно, по этому случаю и ради праздничного дня, шла «снеговая повинность», а без этого не пройти, не проехать.
Само собой, что о путешествии на дрова и думать было нечего. Пошел в Охотный ряд к Пятнице Прасковии, где поют «остатки» Синодального хора под управлением Н. М. Данилина. Чудный хор, замечательный регент. Поэтому храм полон и в нем даже тепло; топят, значит, что теперь в церквах редкость. Оттуда пошел на Сухаревку, где давно не бывал. Несмотря на невозможную погоду, жизнь там кипела, как и всегда. Даже «Кузнецкий мост», т. е. проход между центральных палаток, оказался полон продавцами и покупателями. Продавцы выстроились двумя рядами, лицом к лицу, все стоят и держат в руках свои товары: иконы, драгоценности, меха, ковры, посуду, безделушки и прочие различные вещи, которые когда-то куплены ими на настоящем Кузнецком мосту, а то и за границей. У большинства продавцов печальный, изможденный вид, но по обличью, фигурам и «повадкам» видно, что они были не только покупателями, но и мотами. Много красивых, либо благородных лиц. Поразобраться бы в их биографиях, так пожалуй, оказалось бы, что таких «купцов» хватило бы на спектакль 1-го абонемента Мариинского или Большого театра. И какой контраст с покупателями! Те сплошь от деревни и казарм. Ну что ж! Богач умер, да здравствует богач! Сокол с места, ворон на место или наоборот. Все еще никак не разберусь, кто хуже, кто лучше. Пока что: «оба хуже»…
Кое к чему приценялся. Спички «Лапшинские» 60 р. кор., пирожки от 50 р. до 150 р. за штуку. Штиблеты «австрийского образца» 7.000, хлеб черный 180 р. ф., картофель 60 р.
Вчера квартиры нашего района совсем были лишены электрической энергии, а сегодня ее дали с 6 час. вечера до 10 час. вечера и завтра опять не дадут. Объявлено, что такое чередование продолжится до 11-го января.
Красные войска заняли Золотоношу, Славянск, Луганск, Славяносербск, Веселогорск и станцию Миллерово.
19 дек. 1919 г./1 января 1920 г.Господи Боже! Вчера, по случаю кануна Нового года, по новому стилю, электричество дали, должно быть всей Москве, с 5 ч. дня до 1 ч. или 2 ч. ночи (мы, конечно, спали часов с 10), а сегодня в день самого Нового года свет электрический появился «в очередь», с 6 веч. до 10 веч.
Не знаю, как в «сферах», как в клубах, как в театрах, но на улице ничего новогоднего не было заметно. Сухаревка делала свое дело как в будни, по улицам и переулкам шла снеговая повинность; то и дело встречались с салазками озабоченные добытчики дров; тянулись обозы с мешками мороженой картошки. У нас дома с утра до вечера хозяйственные хлопоты, как в будничный день. Не было, как в прошлом году в этот день, ни телятины, ни шампанского. Поели черного хлеба, грибного супа, «маханины» (200 р. ф.) и пшенной каши, запив все это чаем (слава Богу, еще не весь дошел до конца). И не было на лицо веселых моих прошлогодних собутыльников: сына, Баулина и Верзина. Бог их знает — где они теперь и что с ними!?
Вообще было сегодня скучно и грустно. Чтобы рассеяться немного, ничего лучшего не придумал, как отправиться на баржу за дровами. Утопая там в снегу, надрываясь с пилой и с тяжелым возиком, — все вспоминал прошлогоднюю телятину, шампанское и песню «Лейся, да лейся!..» Своего рода «минувших дней очарованье».
Председатель Московского Совета Каменев и председатель Московского Совета проф. союзов Мельничанский обращаются к рабочим Москвы с призывом «напрячь все силы самих рабочих»по очистке ж.д. путей, потому что снежные заносы приостановили подвоз к Москве хлеба и топлива. Работают уже 5.000 красноармейцев и 5.000 мобилизованного «нетрудового элемента», и не справляются с этим «стихийным бедствием» (не позволяется теперь спрашивать, а то бы спросить: что бедственнее — снежная метель или то, что работают теперь не рабочие, а «нетрудовой элемент»).
Призыв составлен в энергичных тонах. Между прочим, сказано: «Иначе Москва останется совсем без хлеба, без дров, без света.»
А война с Деникиным каждый день приносит новые завоевания: взяты Бахмут, Екатеринослав, ст. Синельниково, ст. Дебальцево, Новомосковск. У Колчака взят Мариинск. Советская территория с каждым днем растет в длину и в ширину, а в Москве все голоднее, холоднее и темнее. (В Петербурге, впрочем, еще тяжелее, да живут же люди и там; пожалуй, можно и нам свыкнуться с худшим, чем переживавшееся в 1919 году, и будем без ропота отбывать житейскую повинность и в 1920 г., наперед зная, что он будет сплошь пренеприятным годом. И пускай! Чем хуже, тем лучше!) Но неужели кое-что вздорожает еще более, например, дрожжи, дошедшие до феноменальной цены: 16.000 за фунт!!! За пианино платят теперь 60 и более тысяч — это еще туда-сюда. Но чтобы пианино продать за 4 фунта дрожжей, это уж ни с чем несообразно. Кстати, насчет дрожжей: они будто бы потому достигли такой баснословной цены, что их усиленно требует «деревня», где разбогатевшее крестьянство соскучилось по пьяному делу и изо всех сил гонит «самогонку».
21 дек. 1919 г./З января 1920 г.Второй день оттепель. Выше нуля 2 градуса.
Взяты Юзовка и Царицын. Председатель Московского Совдепа Каменев ликующе объявляет своей пастве, что «Деникин, недавно угрожавший Туле, накануне полной гибели», а также о том, что «победы Красной армии принудили уже правительство Эстонии подписать перемирие с Советской Россией и обязаться разоружить остатки юденических банд».
Ллойд Джордж, однако, продолжает считать советское правительство менее значительным для Антанты, чем правительства Колчака и Деникина, и заявляет в английской Палате, что тогда только Антанта вступит с Россией в мирные переговоры, когда там тому или иному правительству удастся собрать Учредительное Собрание. Но тот же Л. Каменев уверяет московское население, что «Антанта должна будет склониться пред фактом несокрушимой мощи Красной армии, разбившей черный союз Юденича, Колчака и Деникина».