Дневник Ноэль
Шрифт:
– Тут полно всего интересного.
– Ну, тогда нашел, что искал?
– Знать бы еще, что я ищу. Видимо, нет. Ничего особенно. Может, здесь и искать-то нечего.
– Ну ладно, – стала прощаться Лори. – Не забывай про меня.
– Не забуду. Пока.
– Пока.
Я положил телефон на скамейку перед пианино и снова добавил звук на проигрывателе. Теперь я слушал рождественские альбомы. Когда зазвучала «Рождественская песня» и Карен Карпентер запела: «Жарятся на костре каштаны…», в дверь постучали. Я выключил музыку,
Вопреки моим ожиданиям на пороге стояла не Элис, а молодая женщина. Примерно моего возраста, может, на пару лет моложе. Симпатичная. Миндалевидные глаза, из-под вязаной шапочки винного цвета выбиваются темно-каштановые волосы. Вокруг шеи длинный шарф, на руках варежки, тоже винного цвета. Было в ней что-то знакомое.
– Простите, что беспокою, – неуверенно начала она. – Здесь живут Черчеры?
– Да. Что вы хотели?
Девушка растерянно посмотрела на меня. Ее всю трясло – то ли от волнения, то ли от холода. Мне уже приходилось видеть подобное во время автограф-сессий, из чего я сделал вывод, что передо мной очередная фанатка. Интересно, откуда она узнала, что я здесь?
– Вы Джейкоб Черчер?
«Ну, точно фанатка», – подумал я, а вслух ответил:
– Да.
– Рут Кэрол Черчер ваша мать?
– Да.
– Хорошо, – сказала она. – Меня зовут Рейчел Гарнер. Я… – она запнулась. – Простите, я немного волнуюсь. Я так долго пыталась кого-нибудь здесь застать и совсем не ожидала, что вы откроете дверь.
Я с недоумением смотрел на нее.
– Кого вы ищете?
– Я ищу маму. Ваша семья ведь живет здесь уже тридцать лет?
– Больше тридцати пяти, – уточнил я. – Я родился в этом доме.
Она кивнула.
– А вы не знаете, жила ли здесь около тридцати лет назад молодая женщина? Беременная?
– Беременная женщина? – удивился я. – Нет.
Рейчел опустила глаза, видно было, что она расстроилась.
– Может, вы просто забыли?
– Мне тогда было всего четыре, но такое я вряд ли бы забыл, по крайней мере, точно бы об этом знал.
Она расстроилась еще больше. Даже выглядела какой-то сокрушенной.
– Заходите в дом, – пригласил я ее. – На улице холодно.
– Спасибо.
Девушка вошла, и я закрыл за ней дверь. По выражению лица было видно, как удивил ее царящий в доме хаос.
– Извините, здесь жуткий бардак. Я не знал, что мать так захламила дом. Вот, навожу порядок. Предложил бы вам сесть, но… – я показал на гору коробок, скрывающих диван. – Но пока некуда.
– Ничего, – торопливо вставила она. – Я постою. Спасибо, что согласились поговорить. Знаю, вам сейчас нелегко.
– Почему нелегко?
Она нахмурила лоб.
– Разве ваша мама не умерла?
– Ах, да. Конечно, – я смутился оттого, что не веду себя, как убитый горем сын.
– Мне очень жаль, – повторила девушка.
– Мы не были так уж близки.
– И это тоже печально, – сказала она и потерла руки. –
– Вы не местная?
– Нет. Я из Сент-Джорджа. А вы?
– Родился здесь, но живу в Кер-д’Алене.
Она огорченно посмотрела на меня.
– Могу я взять вашу куртку?
– Да. Спасибо.
Я помог ей раздеться и положил верхнюю одежду на скамейку у пианино – единственную чистую поверхность в комнате.
– Вы вчера тоже заходили? – поинтересовался я, вспомнив следы на снегу.
Она кивнула.
– Днем. И вот решила, что стоит попытаться еще разок после вьюги.
– Откуда вы узнали о смерти мамы?
– Несколько недель назад увидела некролог в газете и подумала, что смогу здесь застать кого-нибудь, кто бы ответил на мои вопросы.
Было в ней что-то такое, что подогревало мой интерес. Может, беззащитность. А может, красота.
– В кухне уже порядок. Можем посидеть там. – Мы прошли, я выдвинул для нее стул, а сам уселся напротив. – Вас зовут Рейчел?
– Да, Рейчел.
– Почему вы решили, что ваша мама была здесь?
– Мне говорили, что, возможно, она жила здесь, когда я родилась.
– Вы уверены, что не ошиблись адресом?
– Уверена. Скотт и Рут Черчер?
– Так звали моих родителей.
– Мне кажется, что моя мать – моя биологическая мать – жила с ними. Меня удочерили в младенчестве, а несколько лет назад я решила навести о ней справки, попробовать ее найти. Обращалась в архив, но они не разглашают никакие данные. Моей матери отправили запрос: не хочет ли она со мной встретиться, но ответа так и не последовало. Я не знаю, жива ли она или просто не хочет иметь со мной дела.
Года четыре назад подруга познакомила меня со своим парнем, который работал в архиве. Я спросила, не сможет ли он мне помочь, и молодой человек обещал посодействовать, но через несколько дней позвонил и сказал то, что я знала и без него: это конфиденциальные данные. По его словам, за разглашение секретной информации грозит увольнение, уголовное преследование и гражданский иск. И я решила, значит, не судьба. Но потом он выяснил кое-что для меня новое. Мать родила меня в семнадцать и была на тот момент не замужем. Согласно архивным записям, она проживала с семьей по фамилии Черчер. Возможно, родители выгнали ее из дома, когда узнали о беременности.
Я с любопытством рассматривал свою собеседницу.
– В каком году это было?
– Я родилась в 1986-м.
Я на мгновение задумался, а потом сказал:
– Мне было всего три или четыре года. Я вполне мог что-то забыть. К тому же это были непростые времена. В тот год погиб мой брат.
– Мне очень жаль.
– Вы знаете, как зовут вашу мать?
Рейчел нахмурилась.
– Не знаю.
– Конечно же, не знаете, – опомнился я. – Моя мать наверняка знала. Как жаль, что вы не пришли раньше, когда она еще была жива.