Дневник пани Ганки (Дневник любви)
Шрифт:
— Дядюшка, вы — гений, — убежденно сказала я.
— К этой мысли ты пришла не первая, — кивнул головой дядя. — Ты вторая. Первый был я сам. Итак, слушай. Все это говорит о том, что тогда эта особа считалась еще молодой и пользовалась успехом у мужчин. Тогда ей было лет двадцать восемь, не больше. Двадцать восемь и добавить еще восемь — будет тридцать шесть. Значит, этой «пани Б.», которую мы разыскиваем, может быть от двадцати шести до тридцати шести лет. Теперь относительно ее внешности. Насколько я знаю, Яцеку нравятся женщины определенного типа. Высокого роста, темноглазые
— Почему вы так думаете? — удивилась я.
— Потому что если бы это была просто авантюристка, она обратилась бы к тебе, а не к Яцеку. Подняла бы шум, вероятнее всего — публично. А теперь подытожим: это молодая, красивая, высокая блондинка с темными глазами, хорошо воспитанная. Такую, собственно, я и ищу.
— Дядюшка, вы ангел!
— В определенной степени, — согласился дядя. — Видишь ли, детка, ангел — это бесплотный дух, способный проходить сквозь стены. Такому деньги ни к чему. И когда он берет на себя роль детектива, ему не надо ни кого-то подкупать, ни сидеть в отельных ресторанах. А на это ведь нужны деньги.
Я вскочила, чтобы принести сумочку, но дядя остановил меня движением руки.
— Нет, детка. Я взялся помочь тебе по двум причинам: во-первых, это и мне интересно, а во-вторых, хочу доставить тебе удовольствие. Никаких денег я у тебя не возьму. Да и вообще не упоминал бы о них, но в последнее время мне никак не везет в игре. Все приличные партнеры, вместо того, чтобы приходить играть, транжирит свои денежки в другом месте. Вот хотя бы твой Тото. Ему ничего не стоит выбросить на ветер несколько сот злотых. Играет же он, между нами говоря, как теленок. И вот уже две недели ни разу не заглянул в клуб.
Меня это удивило. Я знала, что Тото почти ежедневно посещает Охотничий клуб. Но вряд ли туда пускали дядю Альбина. На всякий случай я спросила:
— Вы, дядюшка, об Охотничьем клубе?
— Ну что ты! — он иронично скривился. — Охотничий клуб — это для меня прошлое, которое никогда уже не вернется. Я говорю о неком заведении, которое громко именуется клубом, но там потихоньку играют на деньги.
— Дядюшка! Зачем вы туда ходите? — укоризненно спросила я.
— О, там бывает немало важных персон. Даже полицейские чины заглядывают изо дня в день. Правда, не для того, чтобы поиграть в покер или бридж, но и проверка такого заведения — достаточно увлекательная игра.
Я молча понурилась. Подумать только, как низко пал этот гордый аристократ, некогда пользовавшийся славой одного из самых утонченных бонвиванов, считавшийся прекрасным женихом, бывший джентльменом высшего класса!.. Значит, правду говорил отец: этот человек — шулер, этим и живет. Да пусть бы он даже и играл без обмана — все равно такой образ жизни никому не делает чести.
Дядя поправил монокль и, рассматривая свои опрятные ногти, сказал:
— А ты, между прочим, спроси Тото, не играет ли он в последнее время. Это напомнило бы ему о клубе. Или, например, дай ему какую-то банкноту и скажи, что нашла ее на улице. А если бы ты
Я поняла. Он хотел, чтобы я стала его союзницей и заманила Тото в заведение, где его хорошенько надуют. Какая гадость! Вся моя симпатия к дяде вдруг исчезла. Лучше бы я сама дала ему денег, даже настояла, чтобы взял их. Но дядя решительно отказался.
Но, впрочем, я подумала, что какой-то там проигрыш для Тото ничего не значит. А оно бы и неплохо было так наказать его за тщеславие. Да и глупую Мушку тоже. Однако когда я хорошо подумала, то пришла к выводу, что, если бы я присоединилась к этой махинации, меня замучила бы совесть. Дяде я, конечно, сказала, что согласна. Но сама надеялась уладить это дело другим способом.
Когда дядя ушел, я позвонила Тоннору. Сказать правду, сердце мое беспокойно билось, пока я ждала ответа. Я ведь никогда еще не звонила незнакомым мужчинам такого типа. Поэтому решила быть поосторожнее. Оставлю дома письмо с его адресом и напишу, пусть ищут меня там, если в назначенный час я не вернусь домой, а себе в сумочку положу револьвер Яцека.
В трубке раздался низкий мужской голос. Я спросила, это ли пан Роберт Тоннор, и, получив утвердительный ответ, сказала:
— Простите, что не называю своей фамилии, так как она не имеет для вас значения, а я предпочитаю остаться неизвестной. Мне нужно с вами встретиться. У меня к вам дело, очень важное, можете мне поверить, и я прошу уделить мне несколько минут. Не смогли бы вы меня принять, ну, скажем, завтра утром?
Он, видимо, удивился, потому что спросил:
— А мы с вами знакомы?
— Нет.
— Может, я где-то вас видел?
— Мы с вами никогда не виделись.
— Так какое же вы можете иметь ко мне дело? Только предупреждаю заранее: если речь идет о пылесосах, галстуках или новом образце бритвы, то все это у меня уже есть.
Я чуть не засмеялась и сказала, что деньги здесь ни причем. Тогда он задумался и ответил, что завтра не будет иметь свободного времени. А вот сегодня в восемь сможет меня принять.
Другого выхода не было, и, чтобы скорее уладить дело бедной Гальшки, я согласилась.
Я выбрала черное платье, но никаких драгоценностей надевать на себя не стала (от такого типа можно ожидать всего). На мне было только обручальное кольцо и нитка жемчуга. Он в последнее время снова входит в моду. Затем написала письмо, нашла в ящике у Яцека револьвер, перекрестилась и вышла из дома.
Только бог один знает, что со мной может случиться…
Суббота
Расскажу все по порядку. Когда я вчера поднималась по лестнице в его квартиру, у меня дрожали коленки. На двери не было никакой таблички. Я перекрестилась и нажала кнопку звонка. Дверь открылась так быстро, что я даже испугалась. Передо мной стоял рослый плотный брюнет с проницательными серыми глазами. На нем был темно-синий костюм и черный галстук. (Может, он носит траур?) С виду вполне порядочный человек. Даже благородный. Мужчина посмотрел на меня внимательно и сказал:
— Пожалуйста. Я жду вас.