Дневник первого путешествия
Шрифт:
Лихорадка косила кастильских поселенцев; продовольствие, привезенное из Испании, было на исходе. Бартоломе и его брат Диего, желая облегчить положение колонии, прибегали к мерам, которые раздражали своевольных и недисциплинированных идальго, к тому же недовольных тем, что ими правят безвестные чужеземцы. Ролдан стал душой заговора, направленного против братьев Колумбов. Открытый мятеж разразился, когда Диего Колумб, опасаясь побега недовольных в Кастилию, велел завести на берег единственную каравеллу, стоявшую в гавани Изабеллы.
Мятежники разгромили склады и арсенал, перебили племенной скот и двинулись в Вега-Реаль, желая утвердиться в крепости Консепсьон, незадолго до того построенной в этой местности. Потерпев неудачу при попытке захватить крепость,
Лас Касас отмечает, что люди из банды Ролдана упражнялись в стрельбе из луков по живым мишеням – индейцам.
В июле 1498 г., когда к берегам Харагуа подошли три корабля, которые Колумб от Канарских островов послал к Эспаньоле, к мятежникам присоединились еще 30 человек из числа вновь прибывших на Эспаньолу.
Бартоломе Колумб не мог справиться с мятежниками, и адмирал, прибыв в Изабеллу 31 августа 1498 г., застал остров в состоянии величайшей смуты. Колумб, не располагая достаточными силами для подавления смуты, вынужден был встать на путь компромиссов. Прежде всего он предоставил всем желающим возможность покинуть остров и возвратиться в Кастилию на пяти кораблях, которые отправлялись из Санто-Доминго. С Ролданом, который не хотел покидать Эспаньолу, Колумб вступил в переговоры.
17 октября Ролдан и его ближайшие сторонники Адриан де Мухика, Педро де Гамес, Диего де Эскобар отправили адмиралу письмо, в котором заявили, что покидают службу и не желают подчиняться аделантадо, т. е. Бартоломе Колумбу. Колумб предпринял попытку к примирению и дал обязательство, обеспечивающее Ролдану неприкосновенность на время мирных переговоров. Это обязательство приводится здесь текстуально.
Ролдан прибыл в Санто-Доминго как уполномоченный мятежников и заключил соглашение, которое не одобрили его товарищи. Снова завязались переговоры, и 17 ноября представитель адмирала Санчо Алонсо Карвахаль заключил с Ролданом новое соглашение. Мятежники выразили желание отправиться в Кастилию, и Колумб в 50-дневный срок обязался прислать в Харагуа корабли. Однако корабли эти вышли из Санто-Доминго лишь в январе 1499 г. и по дороге были рассеяны бурей. Тогда Ролдан объявил, что договор утратил силу.
Мятеж продолжался, и доведенный до крайности адмирал вынужден был подписать в августе 1499 г. в селении Асуа соглашение с Ролданом (оно было торжественно опубликовано 28 сентября), по которому за Ролданом сохранялась должность главного судьи, а 102 участника мятежа получали земельные наделы, которые давались им вместе с прикрепленными к земле индейцами.
(См. также послесловие – Открытие Америки и зарождение системы эксплуатации ее коренного населения).
Письмо Колумба «неизвестным сеньорам»
Сеньоры! Прошло уже 17 лет с тех пор, как я прибыл к этим государям, чтобы служить им в индийском предприятии. 8 лет прошло в спорах, и в конце концов мой замысел стал объектом для издевки. Но я с любовью продолжал вести [дело], начатое мной, а Франции, Англии и Португалии ответил, что эти земли и владения предназначены для короля и королевы, моих государей. Обещания [мои] не были ничтожными и пустыми.
Сюда наш искупитель указал мне путь. И в этой стороне я ввел королей во владение большими земельными пространствами, чем имеется их в Африке и Европе, и дал им свыше 1 700 островов, не считая Эспаньолы, которая в окружности больше Испании. Думалось, что будет процветать и возвеличиваться в тех землях святая церковь, а из мирских благ можно было ожидать там приобретения всего, на что надеялся простой народ. За семь лет
Виной всему были должностные лица, которые, возмутившись, хотели овладеть страной. И этому человеку [Бобадилье], который прибыл сюда [для расследования], поручено было остаться правителем в том случае, если против меня выдвинут тяжкие обвинения. Кто и когда мог бы счесть это справедливым? Я в этом предприятии утратил здоровье и часть доходов, которые причитаются мне от него, и связанные с подобным делом почести.
Но не только в Кастилии будут оцениваться мои дела; и меня будут считать капитаном, который завоевал [страны] от Испании до самых Индий и притом такие, где не было управляемых городов, местечек, селений. Приходилось подчинять их высочествам диких и воинственных людей, живущих в лесах и горах. Умоляю ваши милости, которым столь доверяют их высочества, с рвением, присущим вернейшим христианам, просмотреть все мои писания [где сказано], что издалека явился я на службу этим государям, оставив жену и детей, которые постоянно были в разлуке со мной, а также и о том, что ныне, на склоне дней своих, я был без причины лишен имущества и чести. И совершено это было бесчеловечно и несправедливо, и не причастны к этому их высочества, потому что неповинны они в том, что произошло.
Комментарий к письму Колумба «неизвестным сеньорам»
Это письмо, копия которого хранится в архиве герцога Верагуа, было написано Колумбом в конце 1500 года, немного времени спустя после того, как автор его был привезен в Кастилию по приказу Бобадильи. Письмо адресовано знатным покровителям Колумба, имена которых остаются неизвестными. По своему тону, гневному и скорбному, оно гармонирует с более обширным посланием, адресованным адмиралом в конце того же года знатной даме – кормилице наследного принца Хуана.
Недоумение биографов Колумба вызывает ссылка на восьмилетние мытарства, которые адмирал испытал в Кастилии, защищая свой проект. В письме к кормилице он определяет этот срок семью годами, а из дневника первого путешествия явствует, что адмирал прибыл в Кастилию за шесть лет до принятия его проекта, в январе 1486 г. Последняя дата признается ныне наиболее приемлемой. Вероятно, в этом письме Колумб увеличил на два года период своих кастильских терзаний.
Колумб, желая произвести выгодное впечатление, подчеркивает, что в новооткрытых землях на долю его выпала трудная задача – усмирять и покорять «диких и воинственных людей». Между тем во всех своих письмах и дневниках он неоднократно отмечал ранее, что индейцы Эспаньолы обладают мирным нравом и что покорить их можно без труда и ценой ничтожных жертв.
Разумеется, Колумб не упоминает о том, что войны с индейцами были вызваны кастильскими пришельцами.
В письме, в обычной манере Колумба, порицается поведение его недругов, находящихся как в Кастилии, так и на Эспаньоле. При этом адмирал весьма недвусмысленно упрекает Фердинанда и Изабеллу в неблагодарности.
Последняя фраза письма, в которой Колумб снимает с королевской четы ответственность за все свои невзгоды, не более как дипломатическая уловка.