Дневник писателя 1873. Статьи и очерки
Шрифт:
Не менее типичны для Достоевского герой-рассказчик и психологическая ситуация произведения. С. должен быть отнесен к многочисленной в творчестве Достоевского, начиная с «Ползункова», когорте приживальщиков. Так именно героя, по его собственному признанию, и оценивал генерал NN: «Он очень знает теперь, что я вовсе не то что какой-нибудь приживальщик, или там какой-нибудь pique-assiette, как, кажется, полагал обо мне прежде, еще два года назад». С., следовательно, приживальщик хорошего «тона», очень заботящийся о том, чтобы его не считали нахлебником, и в то же время сознающий, что именно за такового его и принимают, особенно в первые годы знакомства, «в кругах несколько высших его собственного общественного положения», где он знаменит искусством «отлично выпрашивать» и заслужил репутацию хорошего партнера за карточным столиком.
«Прием», которым столь дорожит и гордится С., — психологический. Он рассчитан на эффект внезапности, неожиданности («вдруг») и основан на хорошем знании характера и привычек генерала и специфических светски-картежных отношениях с ним «попрошайки», знающего, что он для генерала человек нужный и что через два года станет
Запись о выплате гонораров за № 39 «Гражданина» 1873 г. свидетельствует о принадлежности Достоевскому двух статей, за которые он получил 22 р. 33 коп. [178]
Г. Ф. Коган, комментируя запись Достоевского, предположила, что гонорар был выплачен ему за статью «Иностранные события». [179] Но «Иностранные события» — лишь одна статья. Объем ее — 120 строк (не считая 111 — неоплачиваемых — строк телеграмм). Достоевский должен был получить за нее, исходя из установленного размера гонорара по 7 копеек за строчку, всего 8 р. 40 к. [180] Из других же материалов № 38 «Гражданина» только рассказ «Попрошайка» может принадлежать Достоевскому. Объем рассказа — 196 строчек, за что ему положено по той же таксе 13 р. 72 коп. Кроме того, в номере есть редакционное примечание (3 строчки). Общий объем трех публикаций равен 319 строчкам, что и дает приведенную выше цифру 22 р. 33 коп.
178
См.: Литературное наследство. M., 1971. T. 83. С. 303.
179
См.: Там же. С. 345.
180
Размер гонорара за «Иностранные события» был, как об этом свидетельствуют предыдущие записи, определен Достоевским после небольшого колебания. Первоначально он называет цифру в 5 копеек за строку. Но тут же следует пересчет: статья из этой серии в № 38 составляет 487 строчек, плюс три строчки редакционного примечания, и Достоевский указывает сумму 34 р. 30 коп.
Однако В. В. Виноградовым было высказано предположение, что в том же номере «Гражданина» Достоевскому принадлежит, кроме «Попрошайки», статья «Привычки (из современного обозрения)». [181] Но, как видно из гонорарной ведомости, автором статьи «Привычки…» был А. У. Порецкий, а не Достоевский.
Маленькие картинки
(В дороге)
Впервые опубликовано в сборнике «Складчина: Литературный сборник, составленный из трудов русских литераторов в пользу пострадавших от голода в Самарской губернии» (СПб., 1874. С. 454–478) с подписью: Ф. Достоевский.
181
См.: Виноградов В. В. Из анонимного фельетонного наследия Достоевского // Исследования по поэтике и стилистике. Л., 1972. С. 192–198.
В 1873 г. в связи с голодом в Самарском крае в кругу петербургских литераторов возникла идея издания сборника в пользу пострадавших от неурожая. Она встретила поддержку на собрании писателей, которое состоялось 15 декабря 1873 г. на квартире В. П. Гаевского, видного деятеля Литературного фонда. На втором организационном собрании (всего их было три) был избран редакционный комитет, которому поручили издание и редактирование сборника. В него вошли И. А. Гончаров, А. А. Краевский, H. А. Некрасов, А. В. Никитенко, П. E. Ефремов (секретарь), В. П. Мещерский (казначей).
В обязанности Гончарова как редактора входили чтение и отбор рукописей и переписка с авторами. Сохранившиеся письма его в Комитет по изданию сборника, содержащие подробные отзывы о присланных произведениях, свидетельствуют о большой работе, проделанной Гончаровым в качестве редактора, цензора и рецензента. [182] Заметную роль сыграл Гончаров и в творческой истории «Маленьких картинок» Достоевского.
Достоевскому также было предложено принять участие в сборнике. В письме от 11 января 1874 г. на имя А. А. Краевского, председателя Комитета по изданию «Складчины», Достоевский обещал доставить свою статью «не ранее 1-го февраля — срока, определенного в заседании Общества литераторов для крайнего доставления статей». Достоевский выполнил свое обещание, представив Гончарову в начале февраля 1874 г. первую половину очерка «Маленькие картинки». Дальнейшая история публикации очерка выясняется из писем Гончарова к Достоевскому 1874 г. (ответы на них Достоевского не сохранились), чрезвычайно существенных, как не раз отмечалось, для характеристики эстетических позиций обоих писателей.
182
Об
В письме Гончарова от 11 февраля 1874 г. содержится подробный отзыв о присланной Достоевским первой половине очерка. «Вы, конечно, без моей критики очень хорошо знаете, — пишет Гончаров, — как своеобразны, умны и верны характеристические заметки о наших путешественниках, служащие интродукцией к Вашим „Маленьким картинкам“. Они одни могли бы сами по себе составить капитальное приношение в „Складчину“». [183] Особенно понравился Гончарову «тонкий и меткий» образ «приживальщика больших домов». Далее, перейдя к «скучной обязанности цензора», Гончаров высказывает опасение по поводу образа «священника-ухаря», который, по словам писателя, «очерчен так резко и зло, что впадает как будто в шарж, кажется неправдоподобен». [184] В ответ на возражение Достоевского (в не дошедшем до нас письме к Гончарову), что «зарождается такой тип» священника, Гончаров отстаивает свое представление о типе и типическом: «…если зарождается, то еще это не тип. Вам лучше меня известно, что тип слагается из долгих и многих повторений или наслоений явлений и лиц — где подобия тех и других учащаются в течение времени и, наконец, устанавливаются, застывают и делаются знакомыми наблюдателю. Творчество (я разумею творчество объективного художника, как Вы, например) может явиться только тогда, по моему мнению, когда жизнь установится, с новою, нарождающеюся жизнию оно не ладит: для нее нужны другого рода таланты, например Щедрина. Вы священника изображали уже не sine ira, [185] здесь художник уступил место публицисту» [186] Гончаров предлагает Достоевскому самому решить, основательны ли высказанные им цензурные опасения и как печатать очерк — «с попом» или без него. [187]
183
Гончаров И. А. Собр. соч. M., 1955. T. 8. С. 456.
184
Там же. С. 457.
185
без гнева (лат.).
186
Гончаров И. А. Собр. соч. M., 1955. T. 8 С. 456.
187
Там же. С. 457–458.
В письме от 14 февраля 1874 г. Гончаров продолжил свой спор с Достоевским о типе и типическом. Не отрицая возможности реального существования священника, подобного изображенному Достоевским, Гончаров, однако, замечает: «…его могут принять за шарж потому единственно, что он один зараз носит на себе все рубцы, которые нахлестал нигилизм, с одной стороны (он и курит непомерно, и чертей призывает, и хвалит гражданский брак), он же — с другой стороны — и франт, весь в брелоках, цепочках, опрыскан духами и напоминает французского модного аббата бурбоновских времен».
На замечение Достоевского, что этот образ «не шарж и не выдумка, а снят <…> с действительности, как фотография», Гончаров возражает: «…в этом именно и заключается причина, что из него не вышло <…> типа». [188]
Еще до написания своего второго письма к Достоевскому Гончаров 13 февраля 1874 г. представил первую половину «Маленьких картинок» в Комитет по изданию сборника «Складчина» с следующей сопроводительной характеристикой: «Это ряд маленьких очерков, умных, оригинальных, талантливых. Тут только одна половина Автор другую половину обещает прислать через два или три дня, в субботу». [189] После получения несохранившегося ответа Достоевского на второе свое письмо Гончаров 18 февраля 1874 г. сдал в Комитет вторую половину «Маленьких картинок», но без отрывка о священнике-нигилисте, явившемся причиной спора между писателями (рукопись эта дошла до нас лишь в виде отрывка белового автографа).
188
Там же. С. 459.
189
РуС. лит. 1971. № 3. С. 91.
Договоренность об изъятии эпизода о священнике-нигилисте была достигнута в процессе переписки, о чем свидетельствует цитированное выше письмо Гончарова к Достоевскому от 14 февраля 1874 г. «Я исполнил, как Вы указали, — пишет здесь Гончаров Достоевскому, — то есть отобрал листки с девятнадцатого по двадцать шестой, именно с той строчки, которая начинается: „Однажды в июле“ и до конца — и оставил их у себя, чтобы вручить Вам при свидании, в надежде получить от Вас вторую половину — и обе вместе, если можно, в понедельник доставить в Комитет». [190]
190
Гончаров И. А. Собр. соч. T. 8. С. 461.