Дневник под номером шесть
Шрифт:
– Тебе это знакомо?
– Да – ответил Джефри – Ведь, я немало лет провел, скитаясь по залам, в поисках нужной двери
– И как ты ее нашел?
– Это был долгий процесс, Морган. Я так же, как и все люди, скитался по коридорам, открывая двери своей души, но их там было много. Я устал. А почему бы не разрушить это все? Поджечь и наслаждаться взглядом на пустынное поле! Ведь, без дверей и стен все поиски становятся лишь картинами, где можно видеть красоту! И это проще, Морган – Джефри остановился – Я помогу и тебе, но еще слишком рано
– Мне кажется, я итак нашел дверь, где хранится мое избавление от смерти Уильяма – ответил Морган
– Но ты так и не дошел до главной двери, мой друг.
– А как ты можешь говорить о том, какая дверь из них самая главная, если внутри себя сбивался с поиска?
– Я знаю тебя, Морган. Ты должен мне поверить – парень замолчал – Ну что? Продолжим чтение?
Морган перевернулся страницу, набрав больше воздуха в свои легкие, концентрируясь на каждой букве, стараясь прочитать слова с еще большим выражением:
«… Сара молчала. Она не могла ответить. Лишь легкая улыбка скользила на ее лице, воодушевляя меня! Я знал, именно внутри этой петли ее ждет успокоение, тот мир, о котором она так мечтала. Как сложно перенести игру из ее кукольных спектаклей в наш грязный мир. И в этом мерзком воздухе, я – ангел ее фильмов, который должен увести от проблем, печали, через мучительную боль искупления! Это было прекрасно! Чувства съедали изнутри, рассеивая пепел зла, что так глубоко засел в моей душе!
Мы всматривались в петлю, стараясь увидеть ту красоту, к которой так стремилась Сара. Она была там. Среди тяжелых скал печали, находился мир, взятый в кольцо тяжелой веревкой, без боли! Это, словно ворота в рай, где каждый может найти себе место! Я, будто видел, как черная боль уходила из ее тела, прорываясь сквозь шрамы, которые оставил на ее теле Чарльз. Они раскрывались, как цветы, жаждущие влаги небес, освобождали ее душу от ненависти, стыда, фальши. Эти чувства заполняли комнату, маскируясь в каждой капле воздуха, и лишь петля была чиста. Она, словно светилась, заманивая в себя наши хрупкие разумы. Улыбка на лице Сары показывала мне, как уходила ее боль. Я нежно надавил ей на затылок, просовывая ее голову в петлю, она даже не сопротивлялась. Интересно, как сильно она доверяла мне? Наверное, в ее сознании, я был тем самым миром без боли. Ее кукольный театр, как мечты!
Дождь за окном прекратился, и солнце, словно подыгрывая мне в этом шедевре, ударило своими лучами, которые отражались тысячей огоньков в каждой капле влаги, в мое окно, освещая комнату, принося тепло в душу Сары. Грубые волокна веревки обнимали ее шею, лаская нежную кожу. Последние капли боли убегали через раскрытые шрамы, оставаясь липкими черными пятнами в воздухе! С улицы отчетливо доносился звук сирен. Я знал, что это за мной, но никак не мог оторваться от ее плеч, взгляда! Я видел, как сильно она хотела уйти. Ее ноги начали дрожать, из глаз закапали чистые слезы, а руки сжимали куклу, которая олицетворяла ангела! Меня! Я что-то тихо шептал ей, рассказывая про мир после этого шага, но не обманывал ее. В моей голове уже бежали картины ее убийства. Я обошел вокруг табуретки и стал перед ее лицом, смотря в раскрытые глаза, ожидая самого главного момента. Она сомкнула веки, и по щекам потекли реки красивых слез. Это и было освобождением. Набрав воздуха в свою грудь, Сара сделала шаг вперед, покинув нежную гладь стула.
Веревка с огромной силой обхватила ее шею, обнимая своими ласковыми волокнами. Она въедалась в нежную кожу, оставляя грубые разрезы, принося боль в ее освобожденное тело. Вынужденные мучения, чтобы попасть в лучший мир. Сара хваталась руками за веревку, стараясь высвободить свое тело, которое раскачивалось, танцуя в объятиях воздуха. Ее горло пережимали волокна, не позволяя гнусному воздуху проникать в легкие, перекрыв пути дыхания! Глаза Сары наполнялись кровью, а лицо краснело, вены проступали все сильнее. Казалось, они скоро лопнут под давлением! Я – ангел, который показал ей дорогу в тот
Морган закрыл тетрадь и поднял глаза на Джефри:
– А что было дальше?
– Я сидел на кровати, смотрел, как она висела, повторял каждое ее движение, прокручивал в голове тысячи событий и всех своих жертв – тихо ответил Джефри – Я слышал все, что происходило на улице. Полицейские ломали двери моего дома, их топот по скрипящим ступеням, и ружья, которые, словно глаза, смотрели в мою душу, готовые выплюнуть десятки свинцовых слез в мое тело
– Почему ты не пытался сбежать, оправдаться, Джефри?
– Они нашли мой дневник, который я заполнял в этот момент, тело Сары раскачивалось в петле. Думаешь, был смысл оправдываться? Почему я не сбежал? – Джефри сделал тяжелый вдох – Зачем? Убежать и не увидеть финала моего прекрасного искусства? Ведь, я хотел раскрыть глаза хоть одного человека на зло, что так прекрасно, показать, как сильно оно возрождается из глубины души, обхватывая мозг и разум, и никому не удавалось остановить его! Морган, я тут. И единственное, чего ждет мой разум – это закончить свое безупречное творение! Думаешь, мне важно время, на которое ты так часто смотришь? Мне плевать на него!
– Оно необходимо тебе – уверенно произнес Морган
– Для чего?
– Чтобы завершить свой шедевр – мужчина улыбнулся, упиваясь своей правотой – Ведь, этот дневник неотъемлемая часть твоего искусства
– Мне не обязательны эти минуты, что так быстро утекают сквозь воздух. Я буду тут до определенного момента, Морган. Понимаешь, весь мой дневник – холст. Но без штриха финала он бездарен. Мне приходилось дописывать его, сидя в холодной палате! Знаешь, как сильно я ждал тебя?! Ведь, я не могу играть один, Морган!
– Ты хочешь, чтобы я был свидетелем твоих картин?
– Частью – тихо ответил Джефри, закурив очередную сигарету, дым от которой улетал под потолок, застилая глаза камер, что до сих пор нежно смотрели на происходящее – Одной из вершин!
– Но почему мне такая честь?
– Ты все поймешь, Морган – Джефри замолчал.
В палате чувствовалось напряжение, словно ток бежал по проводам душ, создавая электрический вакуум заряженной смерти. Тихий стук часов отчетливо слышался в каждой секунде. Так мало минут. Джефри глотал ядовитый дым, а Морган, перекручивая в пальцах ручку, о чем-то думал, погружаясь в мир своих мыслей. Вскоре, голос парня нарушил тишину, которая повисла в воздухе:
– Морган, ты готов принять последний штрих? – Джефри указал на дневник – готов ли ты увидеть финал?
– Что ждет меня там, Джефри?
– Финал, Морган. Великолепное окончание искусства! Завершающий штрих поколения! Это, словно последняя минута жизни! Увидев ее, ты откроешь глаза, впитывая всю красоту полета, как губка впитывает алую кровь! Все искусство сводится к финалу, Морган. Последний штрих должен быть прекрасным, иначе картина – бездарность! А мой шедевр имеет право на то, чтобы показать миру свое омерзительное лицо! Стоит открыть лишь разум, как мысли уничтожат все живое на своем пути. Зачем творить без идеала? Финал – конечная станция усталых поездов. Так мало пассажиров выплевывают железные вагоны, таких печальных. Немногие способны ждать финала, и ради их глаз, чтобы они увидели последний пирон, стоит творить!