Дневник попаданца
Шрифт:
С этим компотом доесть кашу таки получилось. Алкоголь притупил от ран, но усталость не давала покоя. Хотелось одновременно спать и ходить. Жаль я не лошадь. Но мне все равно спать было-б негде. Здесь оставаться совесть не позволила бы. Так что пора бы уходить к своим.
Приподнявшись, я прислонил ладонь к сердце и выполнил небольшой поклон в прощание. Лицо Старосты было удивительно забавным в этот момент. Однако он тоже попытался подняться. Кое как, опираясь на стол и палку, он чуть привстал, но на поклон сил у него не было. Он улыбнулся мне, а я ему. На этой ноте, я взял свой меч и вышел на улицу. Нужно было подышать свежим воздухом.
Солнце
Первыми мне повстречались работники нашего каравана. Они торговались с местными и уносили мешки с продовольствием куда-то за холм, где наверное были наши повозки. Сама торговля была в три этапа: первый - приветствие; второй - предложение; третий - заключение. В процессе торговля могла переходить в бартер, где можно было обменять кувшин с молоком на украшение и наоборот. Правда не знаю, по поручению Кучера они торгуются, или по собственным соображениям.
Впрочем, вслед за рабочими, за холм шли и сельские. В основном дамы. Мужчины в этой толпе выглядели скорее как сдерживающий фактор для своих жён. Интересно, что наши могут предложить местным: инструменты, украшения, лекарства? Последнее им бы уж точно пригодилось. Надо будет заглянуть к Кучеру.
Однако это можно оставить на потом.
Деревенская жизнь очень успокаивает. Вот идешь и смотришь, как все занимаются каким-то своим личным делом. Даже несмотря на то, что живут все почти что вплотную друг к другу. Но никогда не отказываются от болтовни или помощи.
Вон, на крыльце одного из домов, где играют дети под присмотром двух вяжущих что-то бабушек. Дети, играясь палками, разделились на две стороны: одна притворялась чудовищами, а другая играла роль рыцарей. Среди них также был и сын Старосты - он играл за чудовищ. Игра у них была простая: чудовища захватили девочек, а благородные дети с палками должны были отбить их. Правда игра эта иногда приводила к травмам, но дети удивительным образом умудрялись не грызться за слишком сильный удар, а продолжать играть свою роль.
А ведь когда-то и я был таким. Правда список игр у нас был побольше. Иногда мы играли в войнушку, иногда с зомби. Иронично, но моей любимой игрой была та, где мы притворялись бандитами и использовали листья деревьев для сделок с ребятами другой улицы. Самым интересным был момент разрыва договора, где мы кидались камнями друг в друга. В эти моменты, шальной снаряд мог прилететь в чью-то машину, который призывал отнюдь не игровых полицейских.
Недалеко от мальчишек, местные мужики кололи дрова и делали удочки с сетями. Они что-то громко обсуждали и смеялись и попивая из кружек. Когда эти мужики заметили меня, то радостно помахали, будто встречали хорошо знакомого друга. Они пригласили меня к себе жестом, но отказался подняв руку и повертев головой. Мужики помахали мне вслед, сопровождая взглядом.
Кто-то чинил деревянную крышу вместе с детьми. Они почти ничего не говорили, а просто забивали гвозди в доски. Так бы и молчали, пока один парень случайно себе по руке не ударил. Он сначала визгнул, а потом начал громко агрессивно что-то говорить. Тут и знание языка не нужно, что-бы понять. Бранился он до
Кроме меня, за этим представлением смотрела и девушка, что стояла в загоне и кормила куриц в клетках. Она была одета в простое платье без каких-либо излишеств. Всё её внимание было устремлено на парня, державшегося за голову. В её лице была жалость и тревога. Тут к гадалке не ходи. Я чуть не рассмеялся, но всё же смог сдержать порыв и пошёл дальше.
Быт есть быт.
Я уже дошёл до конца деревни. К небольшому обрыву, под которым берег и река. Смотря вдаль, я видел кучу мужиков, убирающих камыши, тину и разбирающих плотину. Тварей вокруг было не видать, а речная вода, что совсем недавно была мутной, стала почти прозрачной. Трупы тварей собирали в телеги, а потом увозили куда-то. Вместе с тем, вылавливали трупы и павших товарищей. Некоторые были чуть раздутыми, а некоторые местами обглоданными. Всех их складывали в ряд на траве и накрывали листьями. Одна женщина пыталась подойди к трупам, но мужики её не пустили. Даже когда та начала плакать не пустили.
Жизнь есть жизнь.
Те, кто не был занят трупами, строили небольшие домики и места для ловли рыбы. Одни носили доски и гвозди, а другие строили. Были еще и третьи, что вылавливали из воды гнилые доски, которые остались от старых рыболовных домиков. Через некоторое время к ник присоединись те мужики, что делали удочки. Они принесли всё для рыбалки и принялись помогать третьим.
Я развернулся обратно. Пора к повозкам.
Возвращаясь, я заметил жену Старосты. Она в спешке шла за холм, где были повозки. В её руках было то самое зеркальце и кошель Старосты. Не совсем понятна была её спешка. Вряд ли за это время что-то могло случиться. Только если раны Старосты не оказались сильнее, чем я думал...
Идя вслед за ней, я вышел к повозкам, где уже шла распродажа. Торги у каравана шли более чем отлично. Женщины были заинтересованы в украшениях, среди которых были те, что носили рабы. Также спросом пользовались ткани, кухонные принадлежности и инструменты разного рода. Чаще всего покупали крючок со спицами. Вторым по продаже товаром были топоры. Третье место занимали небольшие ножи.
Расплачивались в основном монетами, хотя имел место и бартер. Сельские предлагали долгоиграющие продукты, вроде сушенного мяса или рыбы. Хотя чаще всего предметом бартера служили всякие украшения.
Но следить за сделками мне было не интересно. Я обратил внимание на повозку Кучера, куда подошла жена Старосты.
Она подошла к Кучеру, что выглядывал на неё из кузова, и предложила тому зеркало. На её лице была печаль и надежда. Жена что-то объясняла ему. В её словах чувствовалась тревога и беспокойство. Создавалось ощущение, что она вот-вот может заплакать. Она протянула ему зеркальце.
Кучер, взяв его и некоторое время просто разглядывал. Казалось, что сказанное клиенткой прошло мимо его ушей. И хоть зеркало не выглядело богато, но оно явно привлекло его внимание. Через его спокойное лицо иногда проглядывалось удивление и радость, которую он очень сильно пытался скрыть, пока разглядывал зеркало. Он что-то сказал жене, показывая три пальца: указательный, средний и безымянный. Они о чем-то договаривались.