Дневник сильной и независимой женщины
Шрифт:
– Нам пора. Мы что-то сильно засиделись. – сказала она.
Я теперь не могла приезжать к ней домой просто так. Ведь отмазка, что надо делать вместе уроки, не канала. Тогда, когда мы хотели увидеться в станице, я брала старый мамин велосипед и ехала к Лике. Она, бывало, тоже приезжала ко мне в гости, но делала это реже.
Потому что в нашем селе на три дома и две улицы запрещено было подружкам даже за руки держаться. Это как раз тот случай, когда ты тихонько пускаешь шептуна, а на следующий день вся деревня тычет в тебя пальцем и говорит, что ты наложил
Да и у меня дома, откровенно говоря, нечем было заняться. Только врубить телек или залипнуть в Diablo 2, или в Call of Duty пострелять. На худой конец погонять в NFS. Диван у меня был маленький, а любые следы преступления крайне сложно было спрятать.
К тому же к нам мог в любой момент зайти мой дедушка, просто так. Вот ходил там под окнами, что-то там копошился и кряхтел. В дом мог не зайти, но присутствие постороннего человека на территории напрягало очень сильно. Мы с Ликой в этот момент боялись дышать, не то что там… Ну вы понимаете…
А у неё дома всегда царила тишина, когда родители были на работе. До шести часов вечера можно было хоть на голове стоять. Но нам это не надо было, нам важно было уединиться.
Мы перепробовали все возможные позы, какие могли только придумать. Всегда стопорил один фактор. Чтобы испытать что-то новое, надо было как-то лишиться девственности. Извините, но двум девочкам это было точно не под силу. В голову приходили только две рациональные идеи: найти по парню на раз или пойти к хирургу.
Мы пока что не были готовы ни к первому, ни ко второму повороту событий. Хотя даже тот же друг гей, что подвозил Лику, когда она ездила ко мне, предлагал ей подобную услугу, чтобы мы не мучились. Но мы отказались наотрез, хотя он и обещал полную стерильность данной процедуры.
Кстати говоря, этот гей, которого Лике подогнала Оксана, исполнял эдакую роль её парня. В то же самое время, Лика перед его родителями притворялась его девушкой. А театралка из неё была ещё та, потому что родители нашего знакомого были в восторге, и даже чуть не сосватали их друг другу.
А пока мы с Ликой довольствовались тем, что есть. Мы настолько порой увлекались процессом, что теряли счёт времени. Поэтому у Лики на телефоне всегда стоял контрольный будильник, который напоминал нам, что пора привести себя в порядок, надеть чистые трусики, но перед этим тщательно искупаться и заправить Ликину кровать. Порой я сваливала ещё до приезда родителей Лики.
Тем временем пришло время поступать в университет. Я чуть не провалила мою «любимую» историю и еле сдала тест на «3». Моих баллов в принципе хватило, чтобы поступить, но этого было недостаточно, чтобы попасть в топ-15 к бюджетникам.
Я знала, что наш факультет туризма, связей с общественностью и режиссуры точно не пропускал взяточников. Здесь не покупались бюджетные места, по крайней мере, я об этом не слышала.
Мама сильно разочаровалась, но скорее не из-за меня, а из-за системы отбора. Она точно поняла из уст приёмной комиссии, что на бюджет можно попасть, набрав тот самый проходной минимум
Также маме забыли сообщить, что за целый курс платить было не обязательно, а можно было заплатить за семестр, то есть, ровно столько, сколько было у мамы на тот момент денег для моей учёбы.
Поэтому я была вынуждена поступить на заочное обучение, но наш декан сказал, что в данном ВУЗе тягу к знаниям только поощряют. Я могу в принципе посещать любые лекции очников, для самообразования так сказать.
Для Лики же с её золотой медалью всё сложилось как нельзя лучше. В Сельхозе всё как раз мерили не оценками, а баллами. Поэтому результаты ЕГЭ по русскому и математике сразу выдвинули её в первые ряды. Но она всё равно негодовала, что в этой компании находились люди со 100-процентными результатами по обеим предметам.
– Ой, бьюсь об заклад, что за круглый результат, их родители выложили круглую сумму. – сделала я очередной вывод Капитана Очевидность.
– Я надеюсь, что это так. Иначе, я начну комплексовать.
– Кися, перестань! Ты среди них самая умная. Вот увидишь, когда поступишь. Они все окажутся тупыми как пробка. Это же типичные папенькины сынки и маменькины дочки.
– Вот именно! Видела бы ты их надменные лица. Одна золотая молодёжь. У каждого по машине, что ни машина – то Мерс или БМВ, а то вообще какой-нибудь Бентли! А ведь им почти всем ещё не исполнилось восемнадцати! – Лика закрыла ладонями лицо. – Ты представляешь, ведь они же все потом на дорогу выезжают!
Я скривила кислую мину:
– Представляю. – Меня аж передёрнуло. – Вот из-за таких придурков потом даже по тротуару ходить боишься.
– Во-во. – поддакнула Лика. – Женька, я не хочу туда поступать!
Бедную мою девочку всю затрясло. Она прижалась к моему плечу, через минуту на котором образовалось огромное солёное озеро, из которого вниз стекали ручьи. Мне ничего не оставалось, только гладить её по голове и успокаивать.
– А почему ты с папой не поговоришь? – спросила я.
– Да в том-то и дело, что я говорила. Представляешь, он сказал, что я неблагодарная, мол, он столько пахал, взял кредит, чтобы заплатить этот дебильный взнос. А я такая овца, что плюнула ему в лицо. Ну, это я утрирую, но суть одна. Его понесло. «Я тебя столько лет воспитывал! А ты мне вот как отплатила». И всё в таком духе.
Я не понимала. Неужели, родной отец, дядя Лёша, мог сказать дочери такие слова? Неужели он не понимал, что причинял ей боль?
Да для меня сам факт того, что я смогла, что я поступила своим умом, а не деньгами, был гордостью. Да, мама заплатила за меня деньги, но это был не подкуп, чтобы запихнуть меня на бюджет, это была цена за коммерческое отделение, за год обучения. Да если даже умножить эту сумму на пять, пусть на шесть, она была гораздо меньше того, что заплатил за Лику дядя Лёша. Спрашивается, ну зачем?! У тебя же такая умная дочь! Она вполне могла поступить на бюджет в любой, мать его, университет нашего города.