Дневник странствующего проповедника 1-13
Шрифт:
Недавно я разговаривал с Шачинанданой Махараджем, и он сказал мне, что решает эту проблему, устраивая небольшие даршаны для специально собранных групп, как например, для гостей, для друзей Кришны, для преданных из храма или для учеников. С настоящего момента я тоже буду пользоваться этой идеей. Такой вид общения менее официален и более близок по сравнению с тем, когда проповедник читает лекцию. Оба вида общения важны - и лекция, и неофициальные даршаны.
Мне передали письмо от бхактин Маи, она хочет стать ученицей Его Святейшества Харикеши Махараджа. Оно меня очень тронуло, и я отправил ей довольно большое письмо в ответ. Вот ее письмо:
«Большое вам спасибо за то, что вы приехали
Я никогда не видела моего Гуру Махараджа, Шри Вишнупада, потому что во время войны мы не могли уехать из Сараево. И я не могла достать подходящий паспорт, чтобы покинуть эту страну. Я очень несчастна из-за того, что не могу увидеть его, но мое несчастье смягчается тем, что к нам приехала ваша фестивальная группа».
Сегодня вечером в Сплите мы провели фестиваль в одном из залов в центре города. Полный успех. В маленький зал набилось более шестисот человек, многие из них пришли потому, что видели вчера нашу харинаму. Всем понравилась программа, состоявшая из бхаджана, спектакля «Рамаяна» в исполнении актеров группы «Бхактиведанта» из Англии, а также киртана и слайдшоу «Мульти-вижен». Потом наша группа порадовала аудиторию концертом в стиле регги.
19 апреля
Хотя мы легли спать в час ночи, поднялись мы в полчетвертого утра, чтобы начать шестичасовое путешествие в Сараево, столицу Боснии. Мы выехали из храма в Сплите колонной из двух фургонов и четырех легковых машин, всего с нами было тридцать два преданных. Двигаясь на юг, вдоль побережья, мы проезжали многочисленные курорты, опустошенные войной.
Прямо перед хорватско-боснийской границей мы сделали небольшую остановку. Хорватский солдат с винтовкой в руках подошел к нашей машине и засунул голову в окно. Меня немного встревожило то, как он начал эмоционально разговаривать с Лукашем, нашим водителем-преданным. Было похоже, что солдат разочаровался услышанным, в конце концов он покачал головой и ушел. Я спросил, что было нужно солдату, и Лукаш ответил, что тот хотел узнать, где находится его друг, преданный, который воевал вместе с ним и помогал ему, рассказывая о философии Сознания Кришны.
Когда мы въехали в Боснию, перед нами открылись реалии войны. Часто мы проезжали подряд три-четыре деревни, полностью разрушенные и разоренные, в них стояла лишь призрачная тишина. В населенных деревнях войска национальных миротворческих сил, занявших место НАТО, являются привычным зрелищем.
В большинстве мест по всему миру появление преданных вызывает у людей улыбку, но здесь смерть и разрушение слишком очевидны. Перед нами проявились страдания материальной жизни, о которых Кришна многократно говорит в шастрах, это подействовало на нас отрезвляюще.
Лукаш, мужчина средних лет, служивший ранее в Хорватской армии в звании майора, показал нам позиции, на которых всего неделю назад стояла сербская артиллерия. Он мог судить о том, насколько далеко они били и какие наносили поражения. Это получалось у него так легко, как будто интуитивно, и потому мне было ясно, как он выжил. Он рассказал мне, что на войне постоянно молился Богу, и теперь считает, что эти молитвы привели его в Сознание Кришны. Мне вспомнилось утверждение Кришны из «Бхагавад-гиты» о том, что к Нему приходят люди
Меня с Лукашем объединяло то, что несколько месяцев назад, когда я первый раз приехал в Хорватию, он спас мне жизнь. Мы были на харинаме в центре Загреба, когда сумасшедший солдат вытащил пистолет, чтобы застрелить меня во время лекции. Направив дуло прямо мне в лицо, он заорал, что хочет убить «епископа», потому что Бог не спас его семью. Позже нам стало известно, что неделю назад его жена и шестеро детей были убиты сербскими солдатами. Он полностью лишился рассудка и просто бродил по улицам, и так набрел на нашу харинаму, измученный армейской службой. Во время войны Лукаш уже имел дело с такими людьми, поэтому он подошел к солдату и спокойно заговорил с ним. Постепенно он убедил солдата не убивать меня, и в конце концов тот разрыдался, убрал оружие и ушел.
Проехав через горы и мосты, мы достигли города Мостар. Я бывал здесь, когда путешествовал по Европе еще молодым, в возрасте девятнадцати лет, как раз перед тем, как присоединился к нашему Движению. В моей памяти Мостар был прекрасным маленьким городком, с необычным мостом тринадцатого века, перекинутым через прозрачную реку. Но тот город, в который мы въехали, совершенно не был похож на то, что я видел многие годы назад.
Пули и снаряды изрешетили буквально каждый дом, каждую квартиру, каждый магазин. В стенах многих домов были зияющие дыры, и мы могли видеть, как люди внутри занимались своими ежедневными делами. Многие строения были опустошены пожарами, повсюду были разбитые машины. Люди продолжали жить, перешагивая через искореженный металл и бетон, проходя сквозь разбомбленные здания. Разрушения были настолько значительны, что я подумал, должно быть, пройдет немало лет, прежде чем город будет отстроен снова.
Однако никто не был готов к тому, что ожидало нас впереди в Сараево, всего в двух часах пути в горы. Подъезжая к городу с Запада, мы не видели в пригороде ни одного здания, не тронутого войной. Та же картина открывалась перед нашим взором, когда мы проезжали через Сараево. Все с изумлением смотрели по сторонам, созерцая насколько сильно был разорен весь город.
Одним из самых пугающих обстоятельств было то, что повсюду были могилы. В сражениях погибли пятьдесят тысяч человек, и поскольку город был окружен, местному населению приходилось хоронить погибших в пределах города. Поэтому на любом свободном месте были могилы (большинство парков и скверов превратились в кладбища). Даже клочки земли в проулках между зданиями стали кладбищами для двух-трех тел, или одиночными могилами, помеченными крестами или мусульманскими надгробными камнями, стоявшими на траве.
Наконец мы добрались до маленького храма в мусульманской части города. Нас встречали с киртаном пятнадцать местных преданных, на фоне окружавшего нас разрушения они были радостным зрелищем. Выйдя из машины, я увидел, что и на стенах храма были отметины пуль и снарядов.
Мы вошли в храм, и я сразу спросил о двух матаджи, которые жили здесь одни в разгар войны с апреля 1992 до июля 1994, их звали Джануканьяка даси и Хамсахина даси. Когда в 1992 году Босния провозгласила независимость от Югославской Федерации, Сербия немедленно осадила Сараево, и жители не могли покинуть город. Большинство из них не выходили из своих домов, чтобы уберечься от безжалостных пуль и снарядов, которые градом без разбору летели на их головы. Однако Джануканьяка и Хамсахина каждый день рисковали и выходили на улицы для распространения книг и прасада от двери к двери, или тем немногочисленным душам на улицах, которые не боялись артобстрелов и огня снайперов.