Дневник странствующего проповедника 1-13

Свами Индрадьюмна

"Ты поступила правильно,- сказал я Радха Сакхи.- Твоя мама родила тебя на свет и помогла стать сознающей Кришну, а ты помогла своей маме уйти в наиболее благоприятных обстоятельствах. Мама и дочка показали, что являются лучшими членами семьи, оказав друг другу помощь в достижении глубочайшей цели: возвращении обратно к Богу".

В день перед отъездом я инициировал 10 человек, приближая количество своих учеников к 2000. На следующее утро, когда я упаковывал вещи перед отъездом, у меня произошёл небольшой приступ. Моё тело одеревенело, шея и руки

наполнились сильной болью, и я не мог говорить. Это продлилось всего одну-две минуты, но полностью истощило меня. Направляясь к кровати, чтобы прилечь, я попытался понять, почему это произошло.

"Здоровье у меня сейчас в порядке",- подумал я.

Затем я вспомнил, что то же самое случилось два года назад, сразу после очередной инициации. Хотя Тамала Кришна Махараджа однажды посоветовал мне не объяснять плохое здоровье только лишь кармой моих учеников, я не мог проигнорировать утверждение Шрилы Прабхупады в книге "Совершенные вопросы, совершенные ответы", что духовный учитель берёт на себя бремя греховных поступков своих учеников.

"Кришна так могущественен, что может мгновенно забрать все грехи других и тут же сделать их праведниками. Но когда живое существо действует от лица Кришны, на него тоже ложится ответственность за греховные действия его преданных. Поэтому стать гуру - нелёгкая задача. Понимаете? Ему приходится брать весь яд и поглощать его. Так что иногда - поскольку он не Кришна - иногда появляются неприятности".

(Совершенные вопросы, совершенные ответы, глава 6)

В прошлом году я подумывал прекратить инициации, но решил продолжать. Сейчас, когда я лежал на кровати, мне стало очевидным, что что-то нужно изменить. Я решил, что с этого момента буду принимать учеников, только если я хорошо их знаю и имею с ними прочные отношения. Мне следует быть более разборчивым.

Затем я поднялся, чтобы принять душ. Намыливаясь, я поскользнулся и упал, сильно ударившись головой об пол. Несколько секунд я был без сознания. Затем очнулся и поковылял обратно к кровати.

"Это делает моё решение ещё более твёрдым",- подумал я.

Этим же вечером ко мне обратился молодой человек с рекомендательным письмом от президента его храма, в котором тот просил принять юношу как кандидата в ученики. Я вежливо отказался. Весть разнеслась быстро.

После фестиваля я уехал вместе с моим русским учеником и переводчиком, Уттама-шлокой дасом. Одетые в дхоти, мы летели из Одессы в Киев, где должны были пересесть на самолёт до Баку, столицы Азербайджана, родины Уттама-шлоки. Это небольшая мусульманская страна на Каспийском море, граничащая с Россией, Ираном, Грузией и Арменией.

В киевском аэропорту я случайно встретил Прабхавишну Свами, который направлялся в другую часть СНГ. "Вы едете в мусульманскую страну в таком виде?"- спросил он.

Я уехал из Одессы в спешке, и мне не пришло в голову что, возможно, было бы разумнее путешествовать в обычной одежде.

Это путешествие было организовано заранее, за несколько месяцев но, из-за устаревших способов связи в

Азербайджане, на протяжении нескольких недель нам не удавалось связаться с храмом или местными преданными.

"Как будто летишь в неизвестное",- сказал я Уттама-шлоке.

"Мы даже не знаем, кто нас встретит,- сказал он, посмеиваясь,- или где мы остановимся, или будет ли подготовлен прасад".

"Мне нравится так, - сказал я.
– Это и есть санньяса - полностью зависеть от Господа".

Но были и опасения. Я беспокоился, размышляя над замечанием Прабхавишну Свами об одежде. И вспоминал свой прошлый визит в Азербайджан два года назад, когда один служащий потребовал взятку в 100 долларов, когда я уезжал.

Я повернулся к Уттама-шлоке: "Посещают ли туристы Азербайджан?"

Он засмеялся.

Я окинул взглядом салон. И увидел только азербайджанцев, безмолвно уставившихся на меня.

Я снова повернулся к Уттама-шлоке. "Тут тяжёлая атмосфера",- сказал я.

К концу полёта, нервно подготавливая свои документы для въезда в страну, я заметил сидящего в ряду напротив человека крупного телосложения, в чёрном пальто и с большими усами. Он вдруг повернулся ко мне и громко сказал: "Харе Кришна!"

Не знаю, кто больше удивился - я или другие пассажиры.

"Будут ли Вам омывать стопы, когда Вы приедете в храм?" - спросил он громоподобным голосом. Он говорил на азербайджанском, а Уттама-шлока переводил.

Все посмотрели на меня, а я не был уверен, как лучше ответить. Любой ответ подтвердил бы, что мытьё стоп высоких гостей было частью традиции, которой я следовал. Я сомневался, что кто-то из пассажиров когда-либо слышал о этом. Затем тот же человек пришел мне на помощь.

"Это не наш исламский обычай,- сказал он,- но, так или иначе, это ваша традиция почитания гостей. А почитание гостей очень даже является частью исламской культуры".

Я быстро оглянулся по сторонам и увидел, что несколько человек кивают головами в знак согласия.

"Откуда Вы об этом знаете?" - спросил я.

Он засмеялся. "Я жил рядом с вашим храмом в Баку,- сказал он.- Каждый раз, когда приезжал гуру, я наблюдал приём из своего окна. Вы хорошие люди. Вы страстно любите Аллаха".

Я снова окинул взглядом салон. Все улыбались мне. Мои опасения развеялись.

Когда мы приземлились, другие пассажиры расступились, позволяя мне вынуть свой багаж из отделения над сиденьем. Некоторые показали жестом, чтобы я проходил и первым вышел из самолёта.

Женщина в отделе иммиграции улыбнулась и спросила, собираюсь ли я остановиться в храме Харе Кришна. Когда таможенники спросили, есть ли у меня с собой что-то, для декларирования, я ответил, что нет. Один из них улыбнулся. "А есть ли у Вас Харе Кришна пахлава?" - сказал он, имея в виду традиционную сладость Среднего Востока.

"Нет,- сказал я,- простите, нету".

"Постарайтесь, чтобы на обратном пути она была у Вас с собой,- сказал он.
– Мы работаем на обоих направлениях: и на въезде, и на выезде".