Дневник свекрови
Шрифт:
А сейчас дочка печет пироги с вареньем, тортики со сгущенкой. Мария Тимофеевна обожает варенье – две кружки чаю и баночка варенья. А фрукты сейчас не копеечные. Варенья Валечка варит на всю зиму и весну, осень и лето. На весь год – литров тридцать. Бабуля еще очень любит мед, но мед ныне удовольствие не из дешевых.
Я поехала на ярмарку в Манеж и купила две трехлитровые банки меда. Валечка расплакалась. В тот же вечер она принесла пирожки. Целую миску. Правда – какое-то чудо. Тают во рту. Мы смолотили эту самую миску за один вечер.
Потом наглец Данька все время спрашивал, когда тетя Валя еще напечет. Можно подумать, заслужил. Детка малая!
Валечка
Валечка показала семейные фотографии – все красавицы, глаз не оторвать. И Мария Тимофеевна, и ее сестра Аннушка. Та, что присылала посылки. И мать обеих сестер. И тетки, и бабки. Просто иконописные лица. Я шумно восторгалась, а Валечка вздыхала и грустно улыбалась.
– А толку? – глядя на очередное фото, сказала она. – Все красавицы, да. Из соседних сел сватались. Знали, что у Юрьевых все девки как на подбор. А вот счастливой – ни одной. У кого муж пил, кого бил. У кого – и то и другое. У кого погиб. На войне или в лагерях. Теткин муж утонул в болоте. Мой отец заблудился на охоте и замерз в лесу. Такие вот судьбы. А еще – нужда, нужда. И беспросветная, тяжелая работа всю жизнь.
Мария Тимофеевна приехала в Москву с пятилетней Валечкой. Хотела для дочки городской жизни, той, что полегче. Мечтала, чтобы дочка получила образование, профессию. Сама устроилась дворником. Дали служебную комнату в полуподвале, дворницкую. Там же и лопаты, и метла. «В сенях». Газа не было. Готовили на керогазе. Отапливались «буржуйкой». В туалет ходили в ведро. И это – в центре Москвы. Целый день на улице. Летом неплохо. А зимой? Особенно снежной? Валечка говорила, что больше всего на свете она боялась снегопада. Утром тревожно смотрела в окно – не намело ли? Если намело, помогала матери. Одной ей было не справиться. Через пятнадцать лет дали однокомнатную квартиру на первом этаже. С горячей водой и газом. С теплым туалетом. Какое же это было счастье!
Когда мама вышла на пенсию, поменяли эту квартиру в центре на двухкомнатную на выселках. Тоже на первом этаже. У мамы тогда уже отказывали ноги, и Валечка выносила ее на улицу на руках.
Валечка поступила в техникум связи. Работала телефонисткой на АТС. Хороша была – глаз не отвести. На улице познакомилась с молодым человеком. Стали встречаться. Виталий жил с матерью, актрисой Театра эстрады. Дама она была светская и своевольная. Валечку признавать не желала – слишком простая, не их поля ягода. Но они поженились. Переехали к Виталию. Парень он был неплохой, не злой и не вредный. Молодую жену-красавицу очень любил. Но ИМЕЛАСЬ у него одна паршивая страстишка: Виталий был игрок. Играл на деньги – в карты, нарды и даже в домино. По воскресеньям пропадал на ипподроме. Валечка умоляла его бросить эти привычки. Куда там! Он проигрывал. Она отдавала ему все свои деньги. Он каялся и обещал завязать. Но, понятно, не мог. Недаром сейчас игромания признана болезнью. Тогда про это никто не знал. Считалось, что это глубокий порок. Валечка сильно мужа любила. И очень страдала оттого, что не может ему помочь. Свекровь, конечно, об этом знала. И даже сама отчасти была к этому причастна. Собиралась с подружками и по ночам играли в преферанс. Тогда сыночек к игре и пристрастился.
Валечку свекровь как будто не замечала. Даже здороваться забывала. Семейных обедов и ужинов не было. Валечка покупала продукты, готовила, а сама есть стеснялась. Схватит хлеба с колбасой и к себе в комнату. Свекровь скандалила с сыном. Валечка не встревала. Сидела, как мышка, у себя и дрожала, как осиновый лист.
А однажды у свекрови пропал золотой браслет. И в краже она обвинила Валечку. Кричала, что та ничего в жизни, кроме дерьма, не видела, вот и польстилась. Валечка клялась, что она ни при чем. Что в жизни не взяла чужого – ни рубля, ни нитки. Что скорее умерла бы с голоду, чем позарилась на чье-то добро.
Свекровь объявила, что воровку она в доме не потерпит. Валечка дрожавшими руками собирала в старенький чемодан свои нехитрые вещички.
Виталий курил у окна и вяло мямлил что-то типа: «Мам, ну хватит». Валечка вышла в коридор. Посмотрела на мужа и спросила:
– Ты тоже так думаешь?
Он пожал плечами:
– Да нет, не думаю. Но браслет-то пропал! А в доме чужих людей не было…
Ей вслед свекровь кричала страшные вещи. Посылала проклятия. Назвала «нищей подзаборной тварью». Попрекала, что Валечку вытащили из помойного бака.
– Так и подохнешь нищей! И золото мое тебе счастья не принесет! – брызгала ядом свекровь.
Валечка выскочила из квартиры. На улице ее вырвало. Накануне врач поставил ей шесть недель беременности.
Валечка вернулась к маме. Через четыре месяца она случайно на улице столкнулась с Виталием. Он увидел ее живот. Она прибавила шагу. Почти побежала. Он бросился за ней. Догнал. Признался, что браслет взял он, чтобы покрыть карточный долг. Сказал, что побоялся объяснить матери правду. Что страшно мучился и терзался. Умолял его простить, обещал, что больше играть не сядет. Говорил ей, что очень ее любит. Страшно по ней тосковал. Что счастлив оттого, что будет ребенок. Клялся, что теперь у них будет совершенно другая, нормальная жизнь. Целовал ей руки. И обещал, обещал, обещал…
Валечка не проронила ни слова. Потом вздохнула, с жалостью посмотрела на него и удивленно спросила: неужели он думает, что после всего этого она сможет ему поверить? Простить? Жить с ним дальше? Как будто ничего не было?
Он растерялся и сказал, что все имеют право на ошибку. Что даже преступников прощают.
Она кивнула:
– На ошибку да. Но это – не ошибка. Это называется другим словом. Это предательство.
Она вырвала свои руки и пошла прочь.
Он приходил к ней в течение месяца. Каждый день. Умолял, клялся, божился, обещал. Плакал под дверью. Она дверь не открыла. Ни разу. А однажды ночью ей стало плохо. Вызвали «Скорую». Увезли в больницу. Той же ночью она родила мертвую девочку.
Больше она замуж не вышла. Да что там замуж. Больше она не встречалась ни с одним мужчиной. Не могла и не хотела. Потому что больше никому не верила.
Умница Валечка. Красавица Валечка. И истончилась, истаяла Валечкина красота. Без любви.
Такая вот судьба.
У мамы юбилей. Вообще-то она свои дни рождения не любит и не справляет. Но я настояла. Умолила просто. Сказала, что все приготовлю сама. На ресторан, разумеется, денег нет. Обсудили меню и количество гостей. Родни осталось не так много. Но есть мои подружки, которые маму обожают и тоже считаются ее подружками. Все – и Сонька, и Лалка, и Танюшка, и Милочка.