Дневник Влада Жирковийского

Мяхар Ольга Леонидовна

– Хм. И ты, весь такой порядочный и жертвенный, как баран на закланье, решил отказаться от здоровья, молодости и всего остального. Я правильно понял?

– Я не баран. Просто не люблю, когда меня ставят перед жестким выбором. И вообще морда у пришельца была какая-то неправильная. Воняло от него. А уж изо рта несло...

– Понятно. То есть если бы перед тобой появилась мисс мира, надушенная парфюмом, и предложила скрепить сделку жаркой ночью - меня бы уже сожрали, а сам ты скромно правил миром, сожалея о случившемся.

Я задумался, с интересом

изучая картинки, предлагаемые мне расшалившимся подсознанием. Рядом хрустнули кулаки, и я поспешил отвлечься и отрицательно помотать головой, дабы не убили раньше времени.

– Хм, странно. А я думал у тебя все получилось, но ты поскромничал.

Чувствуя, как мокрую пижаму уже примораживает воздух из приоткрытого окна, вопросительно изучаю Славину гладко выбритую рожу. Парень выглядел выспавшимся, спокойным и каким-то собранным, что ли.

– Прости. Но, видимо, не судьба мне, неудачнику, выбрать другой конец. Сам на себя злюсь, психую... но если вернуть все назад - сделал бы тот же выбор.
– чуть более патетично, чем хотелось бы, ну да ладно. Общая мысль ясна.

Влад лег на кровать, положил руки под голову и задумчиво на меня уставился. Под его взглядом почему-то стало неуютно и захотелось срочно что-нибудь сделать. Что-нибудь возвышенное и прекрасное: мудрость сказать какую-нибудь, по которой меня бы запомнили потомки. Ну, или нос почесать.

– А знаешь, ты первый кто решил плюнуть на себя ради меня. Даже странно.... я ведь все слышал.

У меня дернулась бровь.

– Слышал?

– Да. И был уверен, что до утра не доживу. Это ведь так просто: пожертвовать кем-то ради себя. Но ты почему-то отверг это предложение сразу. Даже не задумался. Словно... само собой разумеющийся факт состоял в том, что моя жизнь не дешевле твоей.

Стараюсь на него не смотреть. Щеки пылают и мне впервые нечего сказать. Но от его тона и слов почему-то очень приятно. Словно я бездомный лис и впервые меня чешут за ухом, поглаживая по голове.

– Ну что тут сказать, такой уж я...

– Влад.

– Что?

– Я тебя не брошу.

Удивленно поворачиваю голову, не понимая, почему у него такое спокойное лицо.

– Ты о чем?

– Просто предупреждаю. Тебе от меня так просто не отделаться. А значит... если хочешь - организуем бюро. Не хочешь - придумаем еще что-нибудь. Так или иначе, но я всегда буду на связи и никогда не откажу в помощи. Это ведь и есть дружба?

Слово резануло. Сжав зубы, отворачиваюсь к окну. Не верю я в дружбу. Давно не верю. Слишком часто это слово становилось насмешкой. Да и звучит глупо и пафосно. Хотя, какая нахрен разница? Мне помирать через неделю. Не хочу, чтобы он все это время сидел рядом, смотрел, как я подыхаю и держал за ручку с жертвенным видом. Как странно... а ведь всего несколько минут назад я, кажется, только об этом и мечтал. А теперь... зубы едва слышно скрипнули и чужим, словно не своим голосом я начал говорить.

– Не стоит благодарности. Просто не хотел связываться с таким, как он перед смертью и отдавать монстру чью-либо, пусть даже твою

душу. Поверь, к тебе это не имеет никакого отношения. И не надо теперь бегать за мной хвостом с сияющими глазками и любезной улыбкой. По головке не поглажу, конфетку не дам, в дружбу играть не собираюсь. Может, ты еще и влюбишься во всего такого замечательного меня? Будешь на руках носить по отделению, капельницу менять, утки мыть... не надо. У тебя своя жизнь, у меня своя. И твою праведную физиономию исправляющегося грешника, внезапно поверившего в людей, мне видеть как-то не шибко хочется. Так что...

Плечо сжались даже чересчур сильно, меня развернули, широко улыбнулись и со всего маха врезали в челюсть.

Дернувшись, ударяюсь о стекло, по которому вмиг разлетелась сеть мелких трещин, и осталось алое пятно. Моргаю сквозь звон в ушах, мотнув головой и пытаясь прийти в себя.

– Ты охренел?!
– Яростно, но отпускать меня никто не спешил.

– Нет.
– Шепотом. Все еще широко улыбаясь и замахиваясь для второго удара. Плечо словно тисками сжало. Вырваться нереально. И внезапно меня это разозлило. А после... рассмешило. Нет, ну надо же. Подыхаю, но даже сейчас заперт в палате с полным психом, решившем добить меня из дружеских чувств, которые я только что презрительно отверг.

Слава остановил удар и с интересом смотрел на хихикающего меня, чуть склонив голову на бок и все еще криво улыбаясь.

– Полегчало?

Киваю, чтобы не двинули второй раз. Этого моя челюсть может и не пережить. А питаться через трубочку последние дни как-то не хочется.

– Вот и отлично. А то мне твои истерики уже порядком надоели.

– Прости. Просто ты так пафосно только что вещал, что захотелось что-нибудь ответить.

Хмыкнув, парень отпустил мое плечо, тотчас отозвавшееся болью, и сел обратно на кушетку.

– Изучаю вмятину на стекле и задумчиво поглаживаю щенка, даже и не подумавшего отреагировать на то, что его хозяина бьют. Напротив, он счастливо продолжил спать на коленях, уткнувшись носом в рубашку и изредка довольно помахивая хвостом. Небось, не спал почти все время, что меня не было. Ждал.

– Да, кстати, поздравляю, ты не умираешь.

Рука, поглаживавшая щенка, замерла в воздухе. Сглатываю и пытаюсь собраться с резко разбежавшимися мыслями. Славу хочется уже не просто убить, а убивать изощренно, медленно и со вкусом. И чего я его монстру не скормил? Ну, сожрали бы, подумаешь. Зато я счастливо бы прожил еще лет пятьдесят, а то и тысячу. Мля, подобрал психа на свою голову.

– Не понял.
– Мрачно.

– Здешние врачи все перепроверили. У тебя пневмония. Атипичная. С целым букетом осложнений на фоне сниженного иммунитета и еще какой-то заразы, которая вполне лечится. Так что капельницу я бы на твоем месте поставил обратно, воткнув иголку в вену.

Медленно поворачиваю голову и смотрю на него так, что любой другой уже вылетел бы из палаты, понимая насколько сильно его ненавидят.

– Издеваешься? Знаешь, это ведь жестоко давать надежду умирающему.