Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)
Шрифт:
Я поднялась на верхний этаж, не поленилась. Забила чужую квартиру на пять самых больших гвоздей, какие нашлись.
Теперь я еще и страж порядка!
Соседка, жена милиционера, в отместку долго шепталась с криминалом двора…
Настраивала! Чертова кукла!
Они злобно смотрели на меня, а я — на них, в свое окно.
Мама вспомнила: наши ближайшие соседи шептались о том, что вечером, часов в 11, надо спустить вниз кровать.
— Ты им планы поломала поворовать. Усилится вражда, — предупредила она. — Получится тебе же
Но я все равно буду делать по-своему, и воевать за справедливость.
Иначе, зачем жить?
Сегодня случайно видела Алика. С ним я ссорилась.
Он поздоровался. Попросил прощения!
Обещал помочь. Сказал, что любит меня, несмотря ни на что… Рассказал о мерзостях старого двора. Сплетнях. Ненависти. Советовал выехать нам с мамой из республики…
Говорил, что очень переживает за меня. Сообщил, что по-прежнему живет гражданским браком с наркоманкой — чеченочкой «Синди». Она болеет. Беспомощна.
Он не скрыл, что стал употреблять наркотики.
— Так не страшно! — рассуждал Алик. — Только ТАК не противно жить. Иначе надо уходить в мир лучший, в мир иной.
— Уезжать нам с мамой не к кому! — разоткровенничалась я. — Некуда! Только в чисто поле… Всю жизнь мама и я прожили здесь, в Чеченской республике. Это моя родина! Материальное положение таково: рады, когда есть на автобус до рынка и не надо топать в такую даль пешком.
Ислам был на этих днях на рынке. Хорошенький, добрый.
Он всех угостил мандаринами. И меня.
У меня случилась ссора с Таисой (шутки у нее не всегда удачны).
Она жалеет, кормит меня. Очень помогла мне и маме.
Но неприязнь, желание хоть немного унизить прорываются даже у этой женщины. Как жаль! Мне так часто хочется назвать ее мамой…
В Чеченской республике — общий вирус: ненависть к русским людям.
Даже у самых терпеливых и лучших! Вот что натворила и многократно усилила война!
Однако по родословной в семьях у многих чеченцев за годы СССР случались «смешанные» браки. Уже выросли, стали взрослыми их дети. Мамы и бабушки у многих — русские либо украинки. Особенно многочисленными были такие браки в 80-х годах.
А еще раньше, в двадцатые годы Гражданской войны и голода, детей-сирот из украинских сел, с Волги и Дона массово везли на Кавказ. Их жалели, брали в чеченские семьи… Позднее все они были выселены В. Сталиным вместе с новой родней в Казахстан. В снежном феврале 1944 года. Теперь родственные связи с русскими — позор! Они тщательно скрываются.
Некоторые женщины обменивают паспорта, становятся «чеченками».
Переезжают в другой район города, сочиняют «легенду» семьи…
Не хотят уезжать из республики.
Но желают обезопасить себя и своих детей.
Денежные
При мне русскую бабушку люди выбросили из автобуса за то, что она посмела заговорить на русском языке!!!
Я даже не успела ничего сделать.
На русском лучше в общественных местах не говорить!
Я же себя никем не ощущаю: ни русской, ни чеченкой…
К чеченцам я — ближе, так как людей русской национальности не знаю! За пределы республики не выезжала. Только на море с мамой в дошкольном детстве.
Помню неблагополучные русские семьи. Любителей выпить и подраться в нашем дворе. В одной из таких семей отец убил родную дочь. Они поссорились из-за бутылки водки…
Эта дикость мне запомнилась. Сейчас, после войны, пьющих чеченцев стало больше. От горя? Разбаловались? Подрастает новое, «современное» поколение? Твердо знаю одно: алкоголь — разрушает. И не только разум — душу!
Прием спиртного один единственный раз за жизнь губит ауру! Что в дальнейшем не позволит достичь первых ступеней совершенства — считают экстрасенсы.
Но вернемся к конфликту от шуточек Таисы: Таиса пошутила, обратившись к старшему брату моего хозяина книг:
— Забирай Полину-Фатиму себе. Она мерзнет тут. Болеет! Кто ее возьмет в жены, с русской матерью?!
А этот «красавец» отвечает вопросом ко мне:
— Ну, что? Будешь со мной спать, как вторая жена?
Я от его слов едва не разрыдалась. Он отошел. А я заметалась, стала без дела перекладывать с места на место товар на столе. Не выдержала, обратилась к Таисе:
— Как ты посмотришь на мой шаг?! Я с ним поговорю?! Пристыжу!
Таиса страшно испугалась. Схватила меня за руку. Стала объяснять:
— Не положено! Ты моложе… Ты что?! Взрослому чеченцу будешь выговаривать?! Терпи!
Она умоляла меня не ходить. Держала. Но я вырвала свои руки и убежала от нее.
Я нагло помешала своему обидчику и двум «долларщикам» считать их деньги. Заявила ему:
— Сейчас! Вы пойдете со мной, и мы поговорим!
— Видишь, я занят. Подожди! — попросил он.
Но я ждать не могла. Я знала: есть вариант — остаться без товара. Совершенно без денег. Меня могут «подставить», сделав мне недостачу…
— Ждать я не буду! Сейчас! — требовала я.
Он подошел ко мне. Я стала кричать на него! Опозорить этого человека стало моей задачей!..
— Вы — старик, рядом со мной! — выпалила я. — Который, на сорок лет меня старше! И только поэтому вы не получили по физиономии! Мне стыдно за вас! Зная мое отношение к жизни и к религии, как могли вы сказать подобную мерзость?! Вы годитесь мне в отцы или дедушки! Я всегда относилась к людям ваших лет с уважением.
Лично к вам — с благодарностью! Потому что помогать выжить честным трудом — святое дело! Вам показалось, что я должна вас благодарить, как уличная девка?! Вы ошиблись! Лучше я умру голодной… Да! Я буду голодать! Мне не нужен ваш товар!