Дневник

Загвоздина Наталья Александровна

Переход

Месяц-ящерица. Хвост мне оставивший в ладони. Для неё благая хворь — избавление, а то не оставляла б… Серафим из июля входит в август. Ночь, с усердьем сироты, раздаёт вселенной влагу. 31 июля – 1 августа, преподобного Серафима

В августе

Христине

Парашют одуванчика схож с лёгкой детской головкой. Подоспевший покос, перелёты стрекоз, озорная уловка улететь одуванчиком вдаль и собрать с мироздания дань. Август царственный нам не

казна, не помеха. Он пройдёт и без нас, мы пребудем по мере. Тень младенца светла, голуба, разнотравна… В длинном перечне ласк обозначена травма… Так лети же, лети, одуванчика племя… Август что желатин — густ. Вращается лемех. 1 августа

Начало

Л. Наумовой

Август! Дай скорее ручку. Мы пойдём с тобой дорогой. День за днём тебя научат. Остановишься дородным. Жизнь! Возьми меня за плечи. Поведи путём печальным даже в радости. Полегче запечатывай печатью… Время! Через жизнь и мимо, через августа усладу проходи… Но жизни мига не выплёскивай в осадок. Зреют яблоки, и Ева смотрит в плода сердцевину. Бытие. Начало. Слева — вся печаль. За взглядом следом. 1 августа

НОЧНОЕ

1

Дождь и грусть. И Громовержец Илия. Непроходима темень ночи. Кроме веры разве нужно что в годину испытания на стойкость? Воздух августа настоян на конечности… Настолько, чтоб грустить, но не исчезнуть, препоясать крепко чресла и смотреть в потёмки честно.

2

…Но подняться над кручиной и повесить на крючки, на старый гвоздь пальто с чужого позабытого плеча… Налегке вспорхнуть на ветку, чуть качаемую ветром, и запеть про жизнь, с ожогом, но не в клетке палача. 1, 2 августа, Илии Пророка

Продолжение

Утро мрачно. Не смыта дождём ночь тревожная – на день надежда. Мы её под дождём подождём, не смыкая тяжёлые вежды. Глядь, и ясно, промчалась гроза. Отдохнём и надышимся вдоволь… День что розан (хотелось – розан), но зачем этот термин «садовый»… Жизнь не терпит подмены, по ней — только слово – залог и порука. Мы его не забудем поне … [4] И ненужное саду – порубим. Утро светло, коль просто в очах. Пелену, как саднящую линзу — с роговицы (уж лучше в очках)… Знать, не станет болеть по ночам. 2 августа

4

По крайности, хотя, по крайней мере.

Жалость

Покидать нешто шапки? Умерь летний пыл… У цветочной корзинки помолчи и послушай пчелу. Может быть, сам поймёшь, почему есть сочувствие, нет укоризны, когда день, вполовину, померк… Но я вижу лишь жала испуг… Этот яд – дорогое лекарство. И его не заменишь халвой (так питается жалкий холоп, но не царь, пожелавший на царство). Ты не бойся, я жало – изму [5] . 3 августа

5

Изыму (от

изъять).

Сон (Быль)

Ю.

Как сон преодолей и страх, и послевкусье. Поставь себя вперёд и выведи на свет. Нет в тёмной стороне ни кузнеца, ни кузниц — один и сам. Покинь насиженный насест. Один и сам – смелей, узнать добро и волю. А тот, что тать в ночи, рассеется как дым. Где Добрый Пастырь, там добычи нет у волка, схватившего во сне однажды за кадык… 3 августа

Возвращение

Вернуться в сад под куст смородины, малины, губами тронуть плоть, не глядя дальше двух названий (…всех цветов, пересеченья линий, безмолвных тварей, птиц и облаков)… Недлинный подъём на небо… И, не оставляя дух, — вернуться в сад. 3 августа

Памяти А. И. Солженицына

Година что один обычный миг. Донское сообщество. Сквозь плоть непаханой земли доносится «аминь» с кадильною тоскою торжественно… Стезю «легенды» замели… О том, что… так и так… Напрасное усердье. Он там без вас в Дому, не ведомом толпе. И знает Бог Один, что каждому у сердца положено до сна-успения… Допеть успел ли наш герой… В Донском под небо липы. Торжественно и так, со всем наедине. Не страшно и светло, под сердцем не болит и «не нужно заходить в пристанище теней». 3 августа

С любовью

На Сретенке под дождь и шум кофейных мельниц на гуще или без гадаем о простом, торопимся слегка и потихоньку медлим, и мерно шелестит кофейный порошок. Так сыплется сухой шуршащий снег на крышу мансарды, где зимой как в лоне глубоко. Где он прошелестит, и улетит на крыльях, и после упадёт на землю – «упокой…». Забудем о зиме хотя б до первых «мушек», пророчащих – «уже…», на Сретенке тепло. Почти как в детстве, но тревожнее и уже, переча сосчитать, насколько утекло из памяти… Теперь сидеть бы до упора за чашкой… За стеклом – театр, то бишь мир, с каким не по пути: не вместе, не поспорить… А он «идёт на бис», как давешний «кумир»… И всё-таки под дождь смотрю влюблённым взглядом на сущее. На дне загадочный мотив… Быль видится впотьмах непостижимым кладом под шелест ветерка застенчивых молитв. 5 августа

За город!

Почему не в деревне, не там на неровной дорожке? Будто слишком душа занята?! Будто вожжи возница не дал иль поломаны дрожки… Зарастёт подорожником путь, не найду и приметы. Птицы вьют свои гнёздышки пусть, не застанут их в зарослях пуль роковые пометы. Город тоже обижен судьбой. Я б, дорожка, пошла за тобой, но не выберусь что-то. Я готова и выше взлететь. Ты тогда меня, небо, взлелей, но не выпусти «в штопор». 5 августа

ГРАНИ

1

Когда ты спишь, я бодрствую. И нам не встретиться, как ни гони коня. Растворена бесцветная вина везде, где мы… И даже не понять и не спросить друг с друга… Но с себя. Большая жизнь и малые дела. Смотрю в окно и вижу, что сентябрь не выношенный осень родила, как будто… Просыпается печаль… по лету, безмятежности часов полдневных… Кубок осени почат досрочно. Но «кувуклии» печать не вскрыта и противится засов.