Дневники 1870-1911 гг.
Шрифт:
Военное ведомство здесь особенно не любит Православия, должно быть, по связи его с Россией: девицам-патриоткам нашей Церкви, собиравшимся отправиться писать письма раненым воинам, сначала обрадовались было в военном ведомстве, а как узнали, что они православные, стали препятствовать и едва ли позволят им отправиться в Хиросиму. <...>
18 февраля (2 марта) 1904. Среда
Как жид не перестает любоваться своим золотом и снова и снова пересчитывать его, так Бринкли не перестает любоваться видом разбитых, поврежденных и плененных японцами русских военных и торговых судов и все снова и опять пересчитывать их, —
<...> Ольга Ямакава, девица из Кесеннума, два года тому назад кончившая курс здесь в нашей Женской школе, была и рассказала о себе: уходом ушла от отца, потому что хочет выдать ее за язычника из местных богачей, а она любит Павла Ямада, служащего Церкви здесь своим писательством. Мать и старший брат не препятствуют ей идти за Ямада; отец же под влиянием других родственников не соглашается до сих пор. Я сказал Ели- савете Котама, начальнице Женской школы, и Петру Исикава, сослужителю Павла Ямада, написать к отцу и убедить его не ме-шать счастью дочери, ибо и Павел Ямада очень любит ее. Пусть в продолжение Великого Поста добудут разрешение отца, тогда после Пасхи они могут перевенчаться. Пока же она помещена своим женихом в семейном доме его приятеля Якова Судзуки и будет ходить в школу шитья.
19 февраля (3 марта) 1904. Четверг
Феодора Тоёда, безвинно виноватого нашего хакодатского катехизатора, полиция выслала отсюда — «лучше-де быть ему дома, на родине»; он отправился на родину, в Исиномаки, и хотел дорогой переночевать у родных в Сендае, — но его не пустили в дом; пошел в церковный дом в Сендае, но ему и здесь отказали в приеме. Вследствие этого он очень жалуется на Сендайскую Церковь: «Пусть-де родные, как язычники, так поступили, но свои — братья, с невинным собратом обошлись так жестоко!» Принимает он все это как испытание веры, но очень огорчен. <...>
Василий Таде, катехизатор в Оказаки, пишет, что там всю первую неделю Поста ежедневно была служба, и всегда несколько христиан собиралось в церковь. Ефрем Ямазаки тоже пишет о своей Церкви. Итак, обычай говеть на 1-й неделе начинает входить. А мы здесь, в главной Церкви, к сожалению, не исполнили в сем году этой святой обязанности.
22 февраля (6 марта) 1904.
Воскресенье 2-й недели Великого Поста
В газете «Ёродзу-чёохоо» сегодня заметка: «Срок аренды земли, на которой построен Собор, в нынешнем году кончается, и земля возвращается ее владельцу; Николай все здания свои разрушит и арендует землю в другом месте». Полиция прислала спросить: «Правда ли?» Я ответил, что «от начала до конца все пустая выдумка. Земля эта занята Посольством от Министерства иностранных дел на неопределенный срок». Не мытьем, так ка-таньем, всякими способами хотят доехать Миссию. Но все будет тщетно.
Впрочем, есть люди и за Миссию и православных. Сегодня же принесли показать номер нового журнала, в котором большая и отличная статья в нашу пользу. Издатель журнала и писатель статьи известный молодой ученый Анезаки, который недавно вернулся из Германии, где изучал протестантство и вынес крайне пессимистический взгляд на религиозное состояние Германии. Я знаком с ним несколько и убеждал его когда-то отдать свои молодые силы христианству, но он тогда был убежденный буддист; не знаю, что исповедает ныне.
23 февраля (7 марта) 1904.
Понедельник 3-й недели Великого
В той же «Ёродзу-чёохоо» сегодня совсем обратное тому, что вчера писалось: «Неправда, что Собор будет разрушен; Николай по-прежнему будет занимать это место» и прочее, и прочее, — очень сочувственная Миссии и довольно большая статья. Не знаю, чему приписать эту внезапную перемену фронта; быть может, полиция порадела. Вообще, теперь о Миссии и Православной Церкви в текущей прессе немало толков, и вероятно, из всего этого выйдет польза Церкви.
24 февраля (8 марта) 1904. Вторник
От доктора Ясосима Ясутаро, имеющего здесь, на Суругадае, госпиталь, но мне незнакомого, получил великолепный букет, состоящий из пунцовых лилий, белых пионов, веток вистерии, камелий и разных других цветов, — все, очевидно, оранжерейное произведение, так как теперь еще далеко не время всех этих цветов. Подарок трогательный. Доктор, видимо, находит мое положение грустным и желает утешить меня. Пошлю ему Новый Завет и мое окружное письмо, сегодня оконченное переводом и отданное в печать, когда будет отпечатано.
25 февраля (9 марта) 1904. Среда
Из Яманаси Стефан Тадзима пишет, что измучили его и хрис-тиан допросами и исследованиями, не изменники ли и русские шпионы они. Это в глубине-то Японии?
А из Кусиро, на Хоккайдо, Александр Мурокоси извещает, что там нет никакой тревоги по случаю войны. Значит, там начальство поблагоразумнее и хладнокровнее, чем в других местах, в Хакодате в том числе.
До сих пор не прекращаются письма с изъявлением радости, что я остался в Японии. Иные до того красноречивые и длинные, — как, например, сегодня Луки Хироока, — что терпение надо читать.
6 марта была бомбардировка японским флотом Владивостока с 5-мильного расстояния. 200 разрывных бомб выпустили, не при-чинивших будто бы никакого вреда городу и крепости, по русским известиям. Наши не отвечали по дальности расстояния.
26 февраля (10 марта) 1904. Четверг
Прочитал отмеченную выше (в воскресенье) статью Анезаки, во втором номере издаваемого им ежемесячника «Дзидай си- чёо»* — «Современное течение мысли», о Православной Церкви. Дает понятие о ней и показывает ее отличие от католичества; смеется над теми, кто находит Православную Церковь опасною для государства, объясняя, что эта Церковь в каждом государстве верна своему Отечеству, — в России она молится за русского императора, в Греции за греческого короля, в Японии за здешнего императора.
Но находит Анезаки, что пора Японской Церкви сделаться вполне национальною и самостоятельною — ветвью Святой Апостольской Православной Церкви, такою же, как все другие 13 поместных Церквей, составляющих, по учению и постановлениям, одну Церковь Вселенскую. Чтобы стать такою равноправною сестрою других Православных Церквей, Анезаки советует православным японским христианам, которых-де уже несколько тысяч, взять на себя материальное содержание Церкви, отка-завшись от получаемой ныне помощи из России, и мне перейти в японское подданство и принять название Архиепископа, или «кёофу»* (так, по-видимому, он называет Патриарха). Находит еще Анезаки, что надо отнять от миссийского места здесь название «Кооси-фузоку ци»* — «земля, принадлежащая Посольству», и так или иначе перевести ее на имя самой Церкви. Еще делает укор нашему переводу Священного Писания и Богослужения, плохой-де японский язык.