Дневники Химеры
Шрифт:
– Тсс, – Харди приложил палец к губам. Он смотрел на нее с гордостью и тревогой, – эк разогналась. А уловила ты верно, как всегда. Только поздно.
На ее недоумевающий взгляд, наставник уточнил:
– Хочешь, чтобы я поверил, будто твое присутствие в Янаоне и то, что маркиз так нелепо пропустил важнейшее сражение за контроль над индийскими территориями, простое совпадение?
Отпираться и оправдываться было бы бессмысленно.
– И что мне теперь делать? – спросила она, садясь рядом с ним.
– Этот вопрос стоит задать, когда старейшины потребуют развернутый отчет.
– Ты не сообщил им?..
– Я отправил письмо до твоего возвращения, – Харди многозначительно посмотрел на нее.
Значит,
– Первичные планы уже нарушены, но еще не поздно исправить ситуацию, – он похлопал ее по руке. – Я подумаю, что можно сделать. Единственное, что я пока понимаю – Сирадж уд-Даул должен снова стать правителем. Если его уберут, то поставят на свободное место свою марионетку. И тогда власть империи будет почти безгранична. Жизнь наваба, возможно, спасет твою собственную. А ты пока постарайся ни во что не вмешиваться. Ты достаточно сблизилась с Клайвом, чтобы нанести ему визит? Думаю, самое время.
Лорин натянуто улыбнулась, но теперь было неподходящее время оспаривать указания или посвящать наставника в тонкости взаимоотношений с Целью Номер Один. Уже уходя, она будто вспомнила о чем-то незначительном, и мимолетом спросила:
– Ты спрашивал старейшин о Римлянине? Как думаешь, он был частью их схемы?
Харди пожал плечами и сложил губы дугой. Не добившись большего, Лорин все же ушла.
Когда-то в начале своей работы на Харди Лорин усвоила одну истину: агентам Созидателей неизвестна гордость. У них нет собственного мнения. Симпатии, страхи, желания, стыд – весь ненужный багаж стоит оставить позади, чтобы не мешал. Друзья нужны для сведений, любовники – для прикрытия. Дети… когда у женщины есть дети – она вне подозрений. Вечная вдова, молодая, скучающая. За слезливую историю пожалеют и приголубят. Но это все приходит с годами. В первое время кажется, что голова взорвется от потока информации. Книги, языки, точные науки. Она должна была стать умнее всех, кто ее будет окружать, и намного взрослее.
Ей было четырнадцать, когда Харди привел ее ко двору. Тогда он носил имя барон Дюпон, красил виски в белый цвет, чтобы добавить возраст, ходил с тростью и изображал хромоту. Харди был действующим агентом, приближенным к старейшинам, и обучал Лорин.
Все произошло на одном балу, а тогда они были не редкостью – скуку в достатке убить легко, но она быстро возрождается, как гидра. В разгар веселья Харди оставил свою ученицу на время. Ему необходимо было закончить работу, а Лорин, по его словам, могла уже сама позаботиться о том, чтобы в ее кругу появились кавалеры. Покровители – это богатство любой девушки при дворе, и для агента они бесценны.
Все удавалось легко и просто: рядом с юной, светящейся чистотой и невинностью девушкой вмиг собрались молодые (и не слишком) джентльмены. Их нелепые ухаживания и заученные комплименты еще немного сбивали с толку неопытную Лорин. А потому она сама не заметила, как вдруг куда-то подевалась шумная стайка ее обожателей, и остался только один. Сир Джон Бернерс. Она хорошо запомнила, каким ухоженным был его белоснежный парик с идеально уложенными локонами, щеки были напудрены, костюм безупречен, манеры обходительны. Все было так до тех пор, пока он не отвел ее подальше от шума и не принялся лапать, зажав между стеной и колонной. Когда Лорин попыталась остановить его, кавалер растерял остатки достоинства и ударил ее. Вероятней всего, она сумела бы защититься: выхватить шпагу из его ножен или нанести несколько болезненных ударов, но он пригрозил ей, что поднимет шум, что опозорит ее, обозвав девкой, и ей, как и «барону Дюпону» путь ко двору будет заказан. Лорин испугалась, но не за себя, а за то,
Харди нашел ее там же. Она сидела на полу и рыдала от стыда и отвращения. Наставник догадался, что случилось, и они немедленно покинули дворец. Лорин не знала, как избавиться от грязи, которая была на ней, и которая была в ней. Ей не становилось лучше, и сестра Харди взяла на себя обязательства по заботе о девушке. В отличие от брата, Маргарет была набожной простушкой, искренней и доброй. Она каждый день приглашала Лорин к молитве, и та, чтобы как-то отплатить за проявленную доброту, притворялась, будто уповает на милость Бога. А спустя время Маргарет сказала, что на всё воля Божия, и дитя во чреве – это благословение и испытание. Если бы она знала, о чем молилась Лорин, в отчаянии готовясь поверить в Бога, о котором говорят в церкви, и во всех святых, что помогают страждущим.
Потом уже Лорин подумала, что, наверное, Маргарет была права. Рождение сына, ощущение хрупкости его крошечного тела в собственных руках, забота о нем – это изменило ее раз и навсегда. Она полюбила ребенка, рожденного от семени насильника, и простила себя за тот случай. А вместе с тем – простила и того, кто с ней так обошелся. Приняла его ровно настолько, чтобы каждый раз при следующих встречах в шумных залах спокойно смотреть ему в глаза и не мечтать перерезать ему горло, не испытывать рвотные позывы, не хотеть содрать с себя кожу, лишь бы навсегда…
С того самого дня Лорин приняла решение, что у ее детей не будет отцов. Никогда. Даже если один из них – кавалер ордена Подвязки – представитель королевской фамилии, а другой – беспринципный мясник по кличке Кракен.
Она привыкла к мысли, что ее роли не имеют ничего общего с настоящей жизнью. Игра. Временное притворство. Так было проще убедить себя делать некоторые вещи. И это был единственный путь к смирению с собственными драконами.
Лорин сидела на стуле Клайва, перекинув одну ногу через подлокотник, а другую умостив на стол, и читала недописанное письмо. Именно так ее и застал командующий. Он вошел в двери, держа перед собой пистолет и готовясь выстрелить, но увидел, кто перед ним, и медленно опустил руку.
– Пора опускать шторы. Ночью на свет слетается слишком много мошкары.
Она не повернулась, но бумагу положила на стол.
– Благодарю, что оставил мне жизнь.
– Я всего лишь вернул долг. Теперь мы квиты.
Конечно, Клайву не было известно о том, что в лесу Лорин так же спасла его от выстрела ассасина. И она не захотела вспоминать ему это.
– А как же моя небольшая услуга в делах с Миром Джафаром? – напомнила она.
– Ах, да! Что ж, бери, – он достал из ящика стола мешочек размером с кулак и бросил на пол. Послышался звон монет. – Здесь достаточно.
Лорин оскорбленно выругалась, вскочила на ноги и направилась к нему:
– Ты же не поверил ему. Так что же тогда?
Клайв потер щетинистый подбородок, оценивающе глядя на стоящую перед ним девушку.
– Кто ты, черт возьми?
Она пожала плечами, поясняя, что не поняла вопроса.
– У тебя навыки ассасина, но ты – не одна из них, – произнес он, не сводя с нее глаз. – Ты словно была одним из них когда-то давно. Твои умения затупились, реакции нестабильны. И в тебе нет той фанатичности, которая на голову выше любого из теневых убийц. Так кто ты?