Дневники Кэрри

Бушнелл Кэндес

— Ты где была? — спрашивает Лали, стягивая костюм. — Я выиграла.

— Я была уверена, что так и будет, — отвечаю я и в знак поздравления хлопаю по протянутой мне ладони.

— Нет, серьезно. Ты исчезла. Ты не расстроена, нет? По поводу неудачных прыжков?

— Нет, все хорошо.

В данный момент у меня есть много других поводов для расстройства.

— У тебя есть запасная пара обуви?

— Мне кажется, это просто умора, — говорит Лали. — Я так хохотала, что чуть в штаны не написала.

— Угу, — отвечаю я со злобным сарказмом

в голосе.

— До сих пор смешно.

— Нет, ну признайся, это очень забавно, — присоединяется Себастьян.

— Я ничего не обязана признавать, — заявляю я, скрестив руки на груди.

Мы поворачиваем в проезд, ведущий к моему дому. Меня вдруг охватывает бешенство:

— Я думаю, в этом нет ничего смешного.

Выйдя на улицу из автомобиля, я со всей силы захлопываю за собой дверь и бегу к дому, представляя себе, как Себастьян и Лали сидят в машине огорошенные. А потом смотрят друг на друга и начинают смеяться.

Надо мной.

Я бегу по ступенькам, ведущим к двери моей комнаты.

— Что случилось? — спрашивает Мисси, когда поднятый мной вихрь достигает ее.

— Ничего!

— Я думала, ты на танцы пойдешь.

— Я иду! — кричу я, захлопывая дверь спальни.

— Боже, — отзывается Доррит с другой стороны.

Меня все достало. Довольно. Хватит. Открыв шкаф, я начинаю разбрасывать по комнате туфли.

— Кэрри? — спрашивает Мисси, стучась в дверь спальни. — Можно войти?

— Да, если не боишься получить ботинком в глаз!

— Что случилось? — кричит Мисси, входя в спальню.

— Меня тошнит от того, что когда я собираюсь выйти куда-то со своим парнем, моя лучшая подруга всегда болтается где-то рядом. Тошнит от того, что они надо мной смеются. И меня просто выворачивает от маленьких злобных идиоток, — здесь я практически срываюсь на визг, кричу так громко, как только могу, — которые преследуют меня и превращают мою жизнь в кромешный ад!

Я так сильно размахиваю бабушкиной туфлей с тонким длинным каблуком, что, заехав им по книге, пробиваю обложку насквозь.

Мисси невозмутима. Она садится на кровать, кладет ногу на ногу и задумчиво кивает.

— Я рада, что ты об этом заговорила. Я уже некоторое время и сама хочу с тобой поговорить. Мне кажется, Лали делает подкоп под ваши с Себастьяном отношения.

— И не говори, — ворчу я, откидывая занавеску, чтобы посмотреть в окно. Себастьян и Лали не уехали. Они сидят в машине и смеются. Но что я могу сделать? Если я выйду и устрою скандал, я буду выглядеть человеком, который ни в чем не уверен. Если я ничего не скажу, все так и будет продолжаться.

Мисси складывает руки и опирается на них подбородком.

— Знаешь, в чем проблема? Мама никогда не учила нас женским хитростям.

— А что, должна была?

— Думаю, да. Потому что мы ничего не знаем о парнях. Ни как найти друга, ни как его сохранить.

— Это все потому, что, когда мама встретила пану, они тут же полюбили друг друга, а вскоре папа предложил ей выйти замуж, — говорю я грустно. — Ей даже и делать ничего не пришлось, не говоря уже о том, чтобы выдумывать какие-то схемы. И с Лали ей иметь дело гоже не пришлось. Или с Донной ЛаДонной. Или с этими

двумя Джен. Она, вероятно, думала, что с нами будет так же, как с ней. Просто появятся ребята, и тут же немедленно случится любовь, так что нам не о чем будет беспокоиться.

— Мне кажется, что когда речь идет о мужчинах, мы обречены, — заключает Мисси.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Танцующие дураки

— Ну и что ты думаешь? — спрашивает Мышь застенчиво, засовывая палец в пузырек с блеском и накладывая его на губы.

— Он чудесный, Мышь. Достоин восхищения.

Мышь наконец выполнила свое обещание познакомить нас со своим таинственным вашингтонским поклонником по имени Дэнни Чан и привела его на танцы. Это высокий, утонченный юноша с черными волосами, в очках и с приятными манерами. Он нашел место для наших пальто и принес нам два бокала пунша, в которые предусмотрительно добавил водки из фляжки, спрятанной в кармане куртки. Я никогда еще не видела Мышь в состоянии такой неуверенности в себе. Она постоянно тянет меня в дамскую комнату, где проверяет, хорошо, ли лежат волосы и красиво ли заправлена рубашка в джинсы.

— Я также восхищена тем, что ты решилась воспользоваться блеском для губ, — поддразниваю ее я.

— Слишком много? — спрашивает она тревожно.

— Нет. Прекрасно выглядит. Я просто хотела сказать, что ни разу прежде не видела блеска у тебя на губах.

Мышь смотрит в зеркало, оценивая, как выглядит блеск.

— Может, стоит его стереть. Я бы не хотела, робы он подумал, что я слишком сильно стараюсь ради него.

— Мышь, он не подумает, что ты слишком сильно стараешься. Он подумает, что ты красивая.

— Кэрри, — Мышь шепчет, как ребенок, когда хочет поведать секрет, — мне кажется, он мне очень, очень нравится, Я думаю, это точно мой парень.

— Это прекрасно, — говорю я и обнимаю подругу. — Ты заслуживаешь человека, которым можно восхищаться.

— Как и ты, Брэдли.

Мышь секунду колеблется, потом, как бы невзначай, продолжает:

— А что с Себастьяном?

Я пожимаю плечами и притворяюсь, будто что-то потеряла в сумочке. Как я могу ей объяснить? Я с ума схожу по Себастьяну, и это кажется одновременно забавным, пугающим, невыносимым и даже нездоровым. Когда я начала встречаться с Себастьяном, все вокруг было как в волшебном сне, а теперь я все больше ощущаю себя измотанной. Настроение меняется каждую минуту, мне то хорошо, то плохо, иногда я понять не могу, правильно ли то, что ж говорю и делаю. Даже нет уверенности, что у меня все в порядке с головой.

— Брэдли?

— Не знаю, — отвечаю я, вспоминая, как Лали и Себастьян смеялись над тем, как Донна ЛаДонна и две Джен украли мою одежду. — Иногда я думаю…

— Что? — нетерпеливо спрашивает Мышь.

Я качаю головой. Нет, я не могу сделать это.

Не могу сказать Мыши, что иногда мне кажется, что Себастьяну моя лучшая подруга нравится даже больше, чем я. Это прозвучало бы жалко и чересчур отдавало бы паранойей.

— Я думаю, Лали нужен парень, — говорит Мышь. — У Себастьяна нет друга, с которым ее можно было бы познакомить?