Дневники св. Николая Японского. Том ?II
Шрифт:
13/25 сентября 1896. Пятница.
Вчера кончили Послание к Галатам; сегодня приступили к Посланию к Ефесянам и за все утро, с половины восьмого до двенадцати, только восемь стихов перевели, на девятом остановились и, кажется, годы думай — не переведешь; все тексты сличил, все толкования пересмотрел и до сих пор не знаю, к кому «благоволение» относится: к Богу Отцу или Сыну.
Накай, укладывая письменные принадлежности, смеясь заметил: «Так–то трудно Священное Писание для понимания! А чаще всего приходится слышать (от язычников): „киу–син–яку гурай ёмимасита“… и как будто
После полудня был капитан с «Димитрия Донского», говорил, что Корея успокоилась ныне, освободившись от давления Японии, что Король скоро перейдет из Русского Посольства в свой Дворец, выстроенный, однако, насупротив Русского Посольства и огражденный с обеих сторон казармами, в которых будут жить войска, образованные русскими инструкторами; так еще он боится опять попасть в руки японцев!
14/26 сентября 1896. Суббота.
Праздник Воздвижения.
Служба обычная. За литургией были с «Димитрия Донского» о. Александр, ибо на судне сегодня не могла быть служба, и шесть офицеров, только опоздали, в конце пришли; собственно певчих они хотели послушать, что не совсем удалось.
До литургии было крещение двоих, мужа и жены, живущих здесь же, в Канда; за литургией они приобщены.
Между офицерами сегодня был мичман Завойко, высокий и красивый молодой человек, которому всего девятнадцать лет, — внук адмирала Завойко, знаменитого Приамурского края, — пионера–устроителя края; до сих пор он еще жив, недавно справлял семидесятипятилетие своей службы.
15/27 сентября 1896. Воскресенье.
О. Павел Морита просто морит своими письмами! О самом простом и несложном предмете валяет всегда убористым почерком многие листы. Ныне второй раз уже доказывает, что Даниилу Хироока нужно остаться для проповеди в Токусима (где, кстати, у него отец, да еще больной), а не идти в Томиока, куда сам же о. Морита просил на Соборе назначить его. Пусть! Где бы ни был, все равно мало полезный катихизатор; сам больной, жена больная, или рожает, способностей мало, молодости много.
16/28 сентября 1896. Понедельник.
Первая глава Послания к Ефесеям до того неодолима для понятного перевода на японский, что я впал в отчаяние — вся энергия пропала, руки опустились, и я бросил сегодня переводить. Кстати, и корреспонденцию нужно исправить, совсем одолела, встаешь в три часа, отчего еще больше утомляешься и делаешься неспособным к переводу. И собравшиеся письма перечитал; ничего нет путного, только денег со всех сторон просят, да еще один катихизатор ушел со службы — Иоанн Иноуе, довольно способный молодой человек; если справедлива причина, что по болезни жены, то жаль: только что женился, и жена страдает кровотечением; впрочем, может просто мир возлюбил; из Каназава до сих пор путных почти никого.
17/29 сентября 1896. Вторник.
С Формозы христианин, полицейский, пишет, что как прежде христиан презирали, так теперь почитают и уважают их, ибо находят, что на них можно полагаться, язычники же без правил и потому ненадежны. Посланы ему иконки и несколько христианских книжек.
18/30
И сегодня целый день занят был корреспонденцией; перевода не было. Кроме того, день расчетный — постоянно входят и выходят.
19 сентября/1 октября 1896. Четверг.
Сдал на почту, наконец, корреспонденцию касательно посылки книг Миссии в Россию и просьбы о возмещении книг оттуда в Миссию. Пакеты с каталогами и письмами в семь учреждений пошли: в Императорскую Академию Наук, в Императорскую Публичную Библиотеку, в библиотеку Румянцевского Музея в Москве и четыре Духовные Академии. Обер–Прокурору Константину Петровичу Победоносцеву послал каталог и копию письма к непременному секретарю Ак. Н. [Академии Наук]; его также просил содействовать пожертвованию книг, сходно Миссионерское Общество попросил помочь отправке книг сюда, если пожертвуют из Москвы и из Сергиева Посада. Порядочно–таки отняло времени все это дело. Зато, вероятно, будет и вознаграждение. Увидим.
О. Симеон Мии, из Кёото, длиннейшее письмо прислал в ответ на мое требование поставить одного из его катихизаторов в Нара, или Оцу, Мива, Удзи — все места, к Кёотскому приходу принадлежащие; доказывает, что нигде теперь не будет успеха, ибо все до того пострадали от наводнений, что долго не оправятся, а до тех пор ни у кого и расположения не может быть к слушанию; в Кёото же оба катихизатора непременно нужны и так далее. Ладно, пусть будет так пока. — Собирается о. Мии поехать посетить и утешить христиан в Тамба и Танго, пострадавших от наводнений. «Но утешение только на словах–де мало утешительно; следовало бы помочь; все своим помогают»… Послал ему 30 ен вместо обычных дорожных 12–ти; пусть это разделит пострадавшим, если не в виде помощи, то в знак сострадания; впрочем, у нас там христиан совсем мало, а пострадавших между ними всего, кажется, домов пять–шесть.
Вечер за переводом не одолели: у Накая очень зубы разболелись, у меня, опять кажется, инфлюэнца. Едва первую главу к Ефесеям кончили.
20 сентября/2 октября 1896. Пятница.
Утром перевод шел хорошо; вечером должен был прекратить — больно говорить, и если проговорить подряд три часа, горло надолго можно испортить. И потому Накай пошел читать с Оогоем переписанный сим экземпляр Второго Послания к Коринфянам.
Простудился я, очевидно, ходя в три часа ночи обливаться водой. На будущее время прекратить это: обливаться безопасно можно только до праздника Рождества Богородицы. После этого уже делается холодно и, вставши с теплой постели, выходить на холод и там еще зябнуть, — в результате вот и сиди с больным горлом, а может, и с целой инфлюэнцей.
После обеда раздосадовал учитель гимнастики; просит прибавки жалованья (к 10 енам), а сам ленив до крайности. По причине дождливой погоды все это время ученики упражняются в доме, в нижней классной, разделенные на две очереди, по невозможности всем за раз, по получасу; но сегодня я наблюдал по часам, и оказалось, что младшее отделение упражнялось всего шесть минут с четырьмя перерывами, старшие — двенадцать минут; все прочее время учитель изволит ораторствовать разный вздор да рисоваться позами. Из моей комнаты, чрез коридор, все слышно и видно. Я его выбранил и объявил, что если не будет упражнять учеников из полчаса двадцать минут, оставляя десять на перерывы и отдыхи, то будет рассчитан.