Дневники
Шрифт:
2) Чем больше живешь, тем становится короче и время и пространство: что время короче, это все знают, но что пространство меньше, это я теперь только понял. Все кажется все меньше и меньше, и на свете становится тесно.
3) Споры бывают только оттого, что спорящие не хотят воротиться к тем положениям, на которых они основывают свои выводы. Если бы они сделали это, они увидали бы или что положения, принимаемые ими за аксиомы, несогласимы, или то, что кто-нибудь один, а может быть, и оба делают неправильные выводы из верных основ. [...]
22 июня 1904. Пирогово. Вчера приехал в Пирогово. Брат в очень дурном состоянии, не столько
[...] Вчера в "Русских ведомостях" суждение о моей статье в Англии. Мне было очень приятно, самолюбиво приятно, и это дурно.
24 июня 1904. Ясная Поляна. Письма Черткова и англичанина по случаю статьи "О войне". Боюсь, что вызвало раздраженье тем, что там не с богом думано. И льстиво самолюбию, и сознание нехорошего поступка. Все можно сказать любя, с богом, а я не умел. Все еще помню и живу высшим сознанием. Маша здесь. И не только все так же, но еще больше близка мне, без разговоров. А она.
27 июня 1904. Вчера расстроился желудком, печенью. Вялость, сонливость и даже дурное расположение духа. Поймал себя на ворчании на Илью Васильевича. Стыдно. А остальное хорошо. Не забываю своего чина. За это время думал три вещи: две ясные, третья - только смутно представляющаяся. Вчера пробовал писать "Камень". Не пошло. Записать:
1) Николай Павлович распоряжается миллионами, посылает тысячи на военную бойню и иногда сам удивляется: как это его слушаются.[...]
28 июня 1904. Ясная Поляна. Нынче еще ночью умственно проснулся. Чего не коснусь, все, что вчера было темно и ненужно, - ясно и интересно.
[...] 5) Вспомнил военную выправку при Николае Павловиче (Записки Розена, трех забей, одного выучи), вспомнил крепостное право и то испытанное мною отношение к человеку, как к вещи, к животному: полное отсутствие сознания братства. Это главное в том, что я хотел бы писать о Николае I и декабристах.
[...] 7) Избавиться совсем от желания славы людской невозможно. Слава людская, любовь людей не может не радовать. Надо только не искать ее, не делать ничего для нее.
2 июля 1904. Ясная Поляна. Вчера написал много писем, - Гришенко о свободе воли и Толь о статье. Вчера как будто проснулся, а нынче опять вял. Много думал о том же: движении, веществе, времени, пространстве...
[...] 2) Было время, когда анархизм был немыслим. Народ хотел обожать и покоряться, и правители были уверены в своем призваний и не думали об утверждении своей власти и не делали ничего для этого. Теперь же народ уже не обожает и не только не хочет покоряться, но хочет свободы, правители же не делают то, что считают нужным для своей и народной славы, а заняты тем, чтобы удержать свою власть. Народы чуют это и не переносят уже власть, хотят свободы, полной свободы. С тяжелого воза надо сначала скидать столько, чтобы можно было опрокинуть его. Настало время уже не скидывать понемногу, а опрокинуть.
3) Разве мыслима разумная жизнь в государстве, где глава его торжественно благословляет иконами, целует их и заставляет целовать?
3 июля 1904. Ясная Поляна. Все не пишется и не думается. Вчера получил письма Евгения Ивановича
[...] 3) Екатерина II или Николай I, начиная царствовать, удивляются на то, как легко царствовать, как мало усилия нужно для того, чтобы быть великой царицей, великим царем.
7 июля 1904. Здоровье лучше. Переделал предисловие. Ездил к Булыгину вчера. Был Симонович. Он мне нравится. Нынче слепой и Бутурлин. [...]
12 июля 1904. Ясная Поляна. Все время не пишется и думается мало. Притом посетители. Нынче как будто посвежее. Переделывал предисловие. Кажется, порядочно о свободе. [...]
17 июля 1904. Ясная Поляна. Все так же мало пишется. Кое-что думаю и немного работаю предисловие. Был в Пирогове. Сережа не спокоен, противится. И тяжело и ему и другим. Дорогой увидал дугу новую, связанную лыком, и вспомнил сюжет Робинзона - сельского общества переселяющегося. И захотелось написать 2-ю часть Нехлюдова. Его работа, усталость, просыпающееся барство, соблазн женский, падение, ошибка, и все на фоне робинзоновской общины. [...]
18 июля 1904. Ясная Поляна. Вчера нездоровилось, не обедал. Захватился, как говорил немец. Нынче хорошо. Сейчас сижу в своей комнате и издалека слушаю неумолкаемый разговор и знаю, что разговор этот идет с раннего утра и будет идти до позднего вечера, и шел и вчера, и третьего дня, и раньше, и всегда, и будет идти до тех пор, пока говорящим не нужно будет работать. И главное, все сказано, говорить нечего. Одно средство наполнять разговор - это говорить злое про отсутствующих или спорить зло с присутствующими. Ужасное бедствие праздность. Люди созданы так, чтобы работать, а они, создав рабов, освободились от труда, и вот страдают, и страдают не одной скукой и болтовней, но атрофией мускулов, сердца, отвычкой труда, неловкостью, трусостью, отсутствием мужества и болезнями.
Но это только те страдания, которые себе наживают праздные люди, а скольких лучших радостей они лишаются: труд среди природы, общение с товарищами труда, наслаждение отдыха, пища, когда она идет на пополнение затраченного, общение с животными, сознание плодотворности своего труда... Моя жизнь погублена, испорчена этой ужасной праздностью. Как бы хотелось предостеречь других от такой же погибели.
Ах, как бы хотелось написать II часть Нехлюдова!
Записать:
[...] 3) Мы постоянно забываем, что мы не стоим, а идем, и сами каждый отдельно в возрасте и все вместе с веком. Заблуждение это особенно сильно в детстве. Дети любят, чтобы все было по-старому, и не хотят верить тому движению, в котором они участвуют. Но с годами движение это убыстряется, как камень, падающий сверху, и старики видят уже быстрое явное движение. Для правильной жизни надо всегда помнить, что мы не стоим, а движемся, и не цепляться за то, от чего мы уходим.
21 июля 1904. Ясная Поляна. Здоровье держится. Погода - дождь и холод. Все понемногу поправлял предисловие, а нынче кончил. Записать:
1) Во сне кажется естественным то, что безумно, так и в этой жизни.
2) Говорят: жизнь наша - тайна. Нет никакой тайны для разумных вопросов. А для неразумных вопросов все тайна.
22 июля 1904. Ясная Поляна. Просится новая большая работа, нужная, важная, огромная. Не хочу даже здесь сказать, в чем она. Хотел начинать нынче, но не могу, нет охоты. Кончил предисловие. Все та же неохота, неспособность работать. Здоровье порядочно.